Злая жена

Жили старик со старухой. Детей у них не было. Старуха была сварливой и упрямой, старика ни во что не ставила, слова ему не давала вымолвить. До поры до времени старик терпеливо сносил старухино самодурство, делал все, что надо по дому, носил воду, кормил скотину, один управлялся и с полевыми работами.

Однажды кончились у них дрова. Старик запряг свою лоша­денку, взял топор и поехал в лес.

Ходит он по лесу, собирая сухой хворост, и в одном месте видит большую яму, заросшую травой. Трава такая густая, что за ней и ямы-то почти не видно. Ну да ее старик, может, и не заметил бы, не в яме дело. Главное, что вокруг ямы было красным-красно от земляники! «Дай порадую свою старуху», — по­думал старик, снял шапку и стал рвать ягоды. Нарвал полную шапку, уселся на хворост и поехал домой.

Не успел он еще и до дома доехать, старуха увидела, что он без шапки — и давай его ругать.

—  Не шуми, старуха, ты лучше погляди, какие вкусные ягоды я тебе привез, — сказал старик. — Рвать-то не во что было, вот в шапку и нарвал.

Старуха перестала ругаться, выхватила из рук старика шап­ку и, не заходя в избу, усевшись на ступеньки крыльца, при­нялась есть ягоды. Видно, пришлась ей по вкусу лесная зем­ляника, старуха целыми горстями ее в рот отправляет, да в шапку заглядывает: много ли осталось.

Тем временем старик свалил с телеги хворост, выпряг ло­шадь.

—  Все ягоды сорвал или еще остались? — спросила стару­ха, очистив шапку.

—  Ягод там видимо-невидимо, — ответил старик.

—  Тогда завтра вези меня в лес, — приказала старуха. — Лесная земляника мне понравилась.

—  Ладно, поедем, — ответил старик.

На другой день они поехали в лес, пришли на то место, где старик вчера собирал ягоды. Старуха с жадностью набросилась на землянику, хватает обеими руками, ничего вокруг не заме­чает. Старик от телеги поглядывает Да и думает: «Не мешало бы проучить своенравную бабу». Подумал так, а потом подо­шел к жене да легонько и столкнул ее в яму. А сам сел на телегу и поехал домой, не оглядываясь.

В яме же, куда попала старуха, жил, оказывается, черт. Как-то шел по лесу, в темноте оступился в яму, а яма глубокая — в ней и остался.

—  Ага, — обрадовался черт, — ко мне старуха пожаловала! Милости просим.

—  Ты кто такой? — напустилась старуха на черта. — Я му­жа не боялась, а тебя-то уж и подавно не побоюсь!

Не успел черт опомниться, как старуха уже села на него верхом и ну погонять. Кружил он, кружил по яме, из сил вы­бился, а старуха знай погоняет. Взвыл черт, небо из ямы ему с овчинку показалось, а только куда денешься: ни старуху из ямы не выпроводишь, ни сам из нее не выпрыгнешь.

Живут они так со старухой день, да другой, да третий.

А старику одному дома скучновато стало. Да и старуху вроде жалко сделалось. Решил он проведать ее, поглядеть, как она там в лесу поживает. Взял веревку и поехал в лес. Подо­шел к яме, опустил веревку. За веревку сразу же кто-то — цап! «Заждалась баба, — думает старик, — вон как проворно за веревку ухватилась!» Однако вытягивает он веревку и видит, что за другой конец ее держится не старуха, а черт.

—  Ну, старина, спасибо, что выручил, век не забуду, — го­ворит черт. — Старуха твоя совсем извела меня. Теперь буду с тобой жить.

Услышав такие речи, старик подумал: «Ну уж, если от нее черт еле живой вырвался, что мне ее жалеть-то? Не лучше ли будет самого себя пожалеть».

Набрал старик воз хворосту и поехал домой. Черт от него не отстает. Приехали домой, скинули хворост с телеги и сло­жили кучкой. Черт вовсю помогает старику. И когда работа была закончена и они пришли в избу, старик сам поел и сво­его работника накормил.

Так зажили они вместе. И неплохо зажили. Черт во всех делах по дому помогал старику: и дрова рубит, и навоз убира­ет, и все у него в руках спорится.

Живут они так, живут, а однажды вечером черт и говорит старику:

—  Жить-то мы вроде бы дружно живем, да уж больно бед­ствуем. Ну что это за дело: в доме нет ни копейки! Надо раз­житься деньжонками.

—  Это и я скажу, что надо бы, — отвечает старик. — Да где и как разживешься-то?

—  Ну голова на плечах есть, можно что-то придумать, — продолжает черт. — Пойду-ка я завтра к барину и сделаю так, чтобы его любимый конь захворал. А немного погодя и ты приходи. Приходи, как лекарь. А и всего леченья-то от тебя требуется: погладишь коня и скажешь при этом: тих-тях! Запомнил: тих-тях! Вот и все. Я от коня отстану, он выздоровеет, а барин тебе за это отвалит пятьсот целковых.

—  Хорошо бы! — загорелся старик. — Тих-тях и — получай пятьсот целковых.

Черт на другой же день пошел к барину, пристал к его любимому коню, и конь захворал. А тогда и старик тут как тут, Увидел барин старика и говорит:

—  Что-то случилось с моим гнедым конем, не возьмешься ли вылечить?

—  Отчего же не взяться, — отвечает старик. — Дело знакомое.

Подошел он к коню, погладил, сказал заученное «тих-тях», черт убрался восвояси, и конь выздоровел, стал таким же сильным и резвым, как и был.

Барин пригласил старика в дом, на радостях угостил его и дал пятьсот рублей.

Вернулся старик домой с деньгами, а черт уже там лежит на полатях.

—  Ну что, старина, теперь знаешь, как надо добывать день­ги? — говорит черт.

—  Да, ты и вправду можешь все, что бы ни захотел, — ответил старик.

—  Нет, старик, не все, — посетовал черт. Ведь я могу и хотеть и делать только злые дела, а на добрые вовсе не способен. Иначе бы мне надо быть ангелом, а не чертом. И вот я еще какое недоброе дело задумал. Я изведу дочь другого барина. Но туда ты уж не приходи. И к тебе я тоже не вернусь. Спасибо тебе за приют, за хлеб-соль и — прощай.

Ушел черт от старика, будто его и не было. А дня через два слух прошел: захворала у барина дочь, вызывали доктора, а девушке лучше не стало. Приходит барин за стариком и просит:

—  Ты, говорят, хороший лекарь, не возьмешься ли вылечить мою дочь?

—  Нет, не возьмусь, не смогу, — ответил старик, помня на­каз черта.

Но и дочь барина старику жалко. Подумал он, подумал я решил освободить девушку от своего недавнего квартиранта. Только как это сделать. С конем был уговор на «тих-тях», а тут никакое слово не поможет. Тут все наоборот: черт наказывал старику вообще не приходить к девушке. Наконец, старик вспомнил о своей зловредной старухе, о том, что черт боится ее, как огня. И он оделся в ее платье, распустил волосы и в таком виде пошел гнать черта от заболевшей дочери барина.

—  А-а! Жил-жил со мной в яме, а теперь сюда пришел! — закричал старик прямо с порога и, протягивая к черту руки, добавил все тем же голосом старухи: — Я тебе покажу, как от меня удирать!

Черт, увидев старуху, так напугался, что вылетел через трубу из дома. Девушка сразу же выздоровела. Барин напоил, накормил старика и дал ему тысячу рублей.

Черт, подумав, что зловредная старуха в покое его все рав­но не оставит, пошел в лес и прыгнул в свою яму. Он-то думал, что теперь будет в полной безопасности. И каково же было его удивление, когда увидел, что старуха здесь, в яме.

Так, говорят, они в той яме и жили, мучая и изводя друг друга до самой смерти.

А разбогатевший старик, говорят, живет припеваючи и по сей день.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Барин и черт

Жил да был один барин. Однажды пошел он в поле по­глядеть, как работают его крестьяне. Навстречу ему попался черт, спросил, по каким делам он идет, и увязался вместе с ним. Идут они, видят — недалеко от дороги кресть­янин пашет. Пашет и ругает свою лошаденку:

—  Черт бы тебя побрал, соху не можешь тянуть, хоть сам впрягайся.

Барин говорит черту:

—  Слышишь, он хочет, чтобы ты забрал лошадь. Черт отвечает:

—  Это он со зла, а не от души.

Идут дальше. В другом месте крестьянская семья сеет: мужик с лукошком по загону шагает, его жена за ним боронует, а маленький ребенок под кустом плачем исходит.

—  Орет весь день без передыху, нечистый бы его побрал!— горчит мать на ребенка.

Барин опять черту:

—  Слышишь, хочет, чтобы ты забрал ребенка. Черт отвечает:

—  Нет, ребенка она не отдаст, а говорит лишь для устра­шения.

И верно: мать остановила лошадь, подошла к ребенку, взя­ла его на руки и стала целовать.

Идут барин с чертом дальше, видят — работают на поле дворовые люди барина.

—  О, черт побери, опять заявился! — проговорил кто-то из них, завидев барина.

—  Слышишь? Вот это сказано уже от души,— сказал черт, схватил барина и уволок.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Старик и черти

Жили себе, не тужили старик со старухой. Старик был удачливым охотником и всегда возвращался из леса не с тетеревом — так с глухарем, не с глухарем — так с зайцем. Старухе всегда было что в котел положить, и самой поесть, и старика накормить.

Однажды кончились у них дрова. Старик взял топор и от­правился в лес. Высмотрел прямую высокую сосну да сам себе и говорит:

—  Свалю-ка я ее: выйдет и бревно для избы, будут и дрова. Сказано — сделано. Тюк-тюк топором, срубил сосну. А как только она упала — из-под пня чертенок выскочил. То ли услы­шал он, как старик сам с собой говорил, то ли его напугали шум и треск упавшей сосны.

—  Что ты делаешь, дед? — опрашивает чертенок.

—  Да вот срубил лыко, чтобы сплести лапти, — ответил старик.

«Хорошенькое дело, — думает чертенок. — Сам свалил дере­во, а говорит, срубил лыко!»

—  А как понесешь это? — продолжает любопытствовать чертенок.

—  Больно просто, — отвечает ему старик. — Взвалю на пле­чо и понесу.

Чертенок аж присел от испуга и удивления: «Какая же сила у этого человека, если он может унести такое большое де­рево!» Потом немного пришел в себя и говорит:

—  А ты не боишься, что моя родня, отцы и деды, рассер­дятся на тебя — ведь лес-то этот наш!

—  Нет, я чертей не боюсь, — спокойно ответил старик. После таких слов чертенок уж и вовсе в ужас пришел и — прыг! — в яму к своим родителям.

—  Что я там, наверху, видел! — начал он рассказывать. — Я видел одного старика. Ему потребовалось лыко для лаптей, а он свалил нашу большую сосну. Я говорю, как ты понесешь ее, а он отвечает: на себе. Я сказал, что это, мол, наш лес и моя родня может рассердиться за рубку, а он сказал: «Я чер­тей не боюсь», — взвалил дерево на плечо и унес.

Услышав такое, черти призадумались: что за странный человек объявился в их владениях? Думали-думали и приду­мали.

—  Ты, сынок, — сказал отец чертенка, — если опять уви­дишь его, пригласи к нам в гости. Мы здесь и приберем его к рукам.

Через какое-то время старик опять пришел в лес. И опять из-под пня к нему выскочил чертенок.

—  Здравствуй, дед! — здоровается с ним воспитанный чер­тенок.

—  Здравствуй, коли не шутишь, — отвечает старик.

—  Айда к нам в гости, дедушка, моя родня хочет тебя уго­стить, — передал чертенок приглашение своего отца.

—  Отчего же не пойти, — ответил старик. — Пойдем.

Они спустились в яму. Черти встретили старика гостепри­имно, напоили, накормили. За поздним временем даже ноче­вать стали оставлять:

—  Куда ты пойдешь, глядя на ночь? — стали черти угова­ривать старика. — Переночуй у нас.

Старик, не долго думая, согласился.

Постелили ему постель: в изголовье положили раскален­ный колокол, а под бок — раскаленное железо. Старик осто­рожно лег в постель, а когда черти уснули, отодвинул в сторо­ну колокол с железом и подложил под себя свой кафтан.

Проснулись утром черти и удивились: как это старик не поджарился, а остался жив.

—  Как спалось, старина? — спросил гостя старший черт.

—  Спал хорошо, — ответил старик, — только не то клопы, не то блохи вроде немного покусывали.

Тут чертей аж холодный пот прошиб: какой же это неуяз­вимый человек, если раскаленное железо ему блошиным уку­сом кажется!

А старик вдобавок еще и о своих родных и близких повел речь:

—  Я-то что, вы бы поглядели на моих братьев и племян­ников — вот это молодцы так молодцы! Ни в лесу, ни в поле никого не боятся, все их боятся!

Перепугались черти, начали меж собой советоваться, как бы побыстрее старика домой выпроводить. А старик не торопится.

—  Я, пожалуй, домой не пойду, — говорит он. — Мне и здесь хорошо!

—  Семья-то у нас уж больно большая, — с другого конца заходят черти. — Погляди-ка: сколько нас дома, а ведь еще столько же, если не больше, в лесу. Для тебя совсем места нет.

—  Ничего, в тесноте да не в обиде, — гнет свое старик. Тогда черти решили откупиться от старика.

—  Мы тебе насыплем полную шапку золота, — сказал стар­ший черт, — только ты уж иди к своей старухе, она, небось, за­ждалась.

—  Старуха никуда не уйдет, — ответил старик, — но если вы даете золото — от золота не откажусь.

Пошли черти за золотом. А пока они ходили, старик про­дырявил свою шапку, пришил к ней снизу мешок и спустил его в яму. Таскают, таскают черти золото, сыплют, сыплют в Шапку, а она никак не наполняется. «У него и шапка-то не как у всех, а богатырская!» — дивятся черти. Едва-едва напол­нили эту богатырскую шапку.

—  В шапке как-то неудобно нести, высыплю-ка я все это в мешок, — сказал старик, ловко опрокинул шапку и вытащил из ямы наполненный мешок.

—  Гляди-ка, сколько в шапку золота вошло — целый мешок! — дивятся черти.

А старик говорит:

—  Теперь кто-нибудь проводите меня.

Старший черт послал чертенка проводить старика домой, чтобы он, коим грехом, опять не вернулся. Вылезли они из ямы, старик говорит:

—  Я был у тебя в гостях, теперь пойдем ко мне отгащивать. Посади меня к себе на спину да и двинемся.

—  Давай садись, — подставил чертенок свою спину.

Сел старик на чертенка, и они понеслись. В пути увидел старик мельничный жернов и просит чертенка:

—  Погоди-ка, давай прихватим с собой старухино колечко.

—  Да что ты, дед! — взмолился чертенок. — Как я его под­ниму? Как-нибудь сам придешь и возьмешь.

А про себя чертенок подумал: «Если у его старушки такие колечки, какая же сила в руках у самого старика!»

Добрались они до стариковой избы. Старик вошел первым и шепнул старухе:

—  Старуха, я привел с собой чертенка. И когда скажу «Угости-ка его», ты ответь: «Помнишь, ты как-то поймал од­ного чертенка, я вчера сварила его последнее ребро. Так что не знаю, чем мне теперь и угощать-то».

Заходит в избу и чертенок. Старик говорит:

—  Старуха, я побывал в гостях у чертей. Меня угощали хорошо. Теперь и ты как следует накорми дорогого гостя.

—  Не знаю, чем мне его и угостить-то, — отвечает стару­ха. — Ты как-то принес одного чертенка, но я вчера сварила его последнее ребро.

Услышав такие слова, чертенок, не долго думая, кинулся вон из избы через раскрытое окно. А когда вернулся в лес, то заплетающимся, от пережитого ужаса, языком пролепетал:

—  Ах, отец, он, оказывается, питается нашим братом! Меня чуть не кинули в котел, сам не знаю, как жив остался.

У чертей, которые слышали рассказ своего молодого сопле­менника, душа в пятки ушла от страха.

—  Наперед пусть ни один из вас не трогает старика, — сказал старший черт. — Весь лес не вырубит, а порубит-порубит да и перестанет. Не трогайте.

С тех пор старик каждый день рубил лес, пока не нарубил на новую избу. И ни один черт ему и на глаза не показывался.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.