Как ловили Луну

В одной маленькой глухой деревушке жили старик со старухой. Как-то в день Пасхи, под вечер, старуха пошла набрать воды из колодца. Заглянула в колодец и уви­дела в нем Луну. Удивилась старуха тому, что Луна сошла с неба и в колодец упала, испугалась и побежала в избу старику рассказывать.

Старик взял кочергу и вместе со старухой вышел ловить Луну. Опустил он кочергу в колодец, дернул, а кочерга возьми да за сруб зацепись. Тянут-потянут вместе со старухой — никак вытащить не могут. Поднапряглись из последних сил, и тут деревянный черен оторвался от кочерги, кочерга упала в воду, а старик со старухой отлетели в разные стороны.

Подымаясь с земли, старик увидел на небе Луну и сказал с досадой и сожалением:

—  Ах ты, шельма! Хотел на стенку повесить, чтобы в избе светила, так нет — улетела.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Поповские глаза

Жили были старик со старухой и был у них сын. Родители состарились. Отец перед смертью говорит:

—  Ты, сынок, похорони меня, как и следует быть, с попом. А потом сходил к попу и того тоже попросил:

—  Ты, батюшка, уж, пожалуйста, приди на похороны, когда я умру.

—  Приду, а как же! — ответил поп.

Вернулся старик домой, лег в передний угол и последний наказ сыну дал:

—  Как похороните меня, ты, сынок, не забудь отблагода­рить попа: дай ему, что он ни попросит.

Наутро старик преставился.

Похоронили усопшего. Сын ведет попа к себе в дом:

—  Чем тебе, батюшка, за похороны заплатить, что дать?

—  Что дашь, то и возьму, — отвечает поп. Сын открывает сундук с медными деньгами:

—  Бери, сколько нужно.

Поп набил карманы медяками.

После этого сын открыл сундук с серебряными монетами:

—  Возьми и отсюда, батюшка.

Поп снял шапку и наполнил ее серебром.

—  У меня еще и такого вот сорта деньги есть, — говорит па­рень и открывает сундук с золотыми монетами.

Поп набирает полные горсти золота и сам себя останавливает:

—  Хватит, пожалуй.

—  А может, еще возьмешь? — спрашивает парень.

—  Нет, не надо, — отнекивается поп, видя, что положить деньги все равно некуда.

Молодой хозяин ведет попа в столярную мастерскую отца:

—  Может, отсюда что-нибудь возьмешь, батюшка? Поп досмотрел, посмотрел вокруг и говорит:

—  Положи-ка мне в рот вон тот подпилок, точить пилу моим работникам пригодится.

Парень сунул подпилок попу в рот и повел его в шорную. А там по стенам хомуты да уздечки такие висят, что глаз не отвести.

—  Вон тот хомут я, пожалуй, возьму, надень мне его на шею. Хозяин берет хомут, надевает его на шею попу и провожает со своего подворья.

А поп только отошел немного — из соседской подворотни злая собака на него с лаем кинулась. Побежал батюшка от со­баки, наступил на супонь да и упал, а подпилок, что во рту держал, в горло ему воткнулся. Так в хомуте и скончался жад­ный поп.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Красавица Плаги

У одного мужика было три сына. Старшие сыновья были женаты, а младший Иван — холост. Пришла пора женить и младшего сына. Для него отец вы­брал самую что ни на есть красивую в деревне девушку Плаги.

—  Нравится тебе Плаги? — опросил он сына.

—  Нравится-то нравится, да, говорят, уж больно ленива, — ответил Иван. — Только и делает, что глядится в зеркало, со­бой любуется.

—  Ничего, сынок, научим ее работать, — сказал отец. Женился Иван на красавице Плати. Справили честь по чести свадьбу.

Живут молодые день, неделю, две недели. Иван вместе с братьями работает, не сидят сложа руки и старшие невестки. Только красавица Плаги ничего не делает. Выйдет в сад, сядет в тенек да и посиживает.

Однажды вечером, когда все вернулись с работы и сели ужинать, отец спрашивает:

—  Сыновья, вы чем нынче занимались?

—  Пни корчевали, — отвечают те.

—  А вы, невестки, что делали?

—  Мы пололи картошку, — говорят старшие снохи.

—  А ты чем была занята, голубушка? — спросил свекор у младшей невестки.

—  В саду под яблоней сидела.

Отец налил сыновьям и старшим невесткам по миске супа, положил по куску хлеба и мяса. Младшей невестке налил ми­ску супа, положил рядом с миской ложку и — все. Похлебала красавица Плаги жиденькой похлебочки, на том ужин ее и за­кончился.

Утром опять все ушли на работу, одна Плаги осталась дома. Осталась и задумалась: неработающих здесь не кормят, может, чем-нибудь мне тоже заняться? Подумала так и прибрала в доме, пол вымыла.

Вечером за столом отец опять спрашивает:

—  Что, сыновья, нынче делали?

—  Пни корчевали, — отвечают те.

—  А вы чем занимались? — опросил отец у старших невесток.

—  Пололи, — ответили они.

—  А ты, Плаги, что поделывала? Опять в холодке под яблоней сидела?

—  Нет, я убиралась по дому, пыль вытерла, пол вымыла, — сказала Плаги.

На этот раз свекор налил невестке супу и положил кусочек хлеба.

Ест Плаги этот кусочек и думает: «Выходит, в этом доме кормят лучше того, кто лучше работает. Пойду-ка завтра и я полоть картошку».

Так и сделала. Наутро встала вместе со старшими снохами и вместе же с ними до самого вечера полола.

За ужином свекор опять допытывается:

—  Каким делом, сынки, нынче занимались?

—  Пни докорчевывали.

—  А вы, старшие невестки?

—  Пололи.

—  А ты, наша красавица? — дошел черед до Плаги.

—  И я нынче полола, — ответила Плаги. А одна из старших невесток прибавила:

—  Она сегодня работала проворнее нас, мы едва за ней успевали.

И в этот раз отец положил перед Плаги вдоволь и хлеба и мяса.

Так красивая Плаги научилась работать.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Ищут толченое

В одной деревне жили мать и дочь. Их соседи с утра до позднего вечера работают в поле, а они или рукодельем каким занимаются или совсем ничего не делают, а ле­жат себе где-нибудь в холодке, лясы точат.

Подошло время жатвы. Мать говорит дочери:

—  Что-то я себя неважно чувствую, наверное, скоро умру, зачем же мне рожь жать, надрываться?

—  А я скоро выйду замуж, так что мне это и вовсе ни к чему, — отозвалась дочь, поворачиваясь на другой бок.

Соседи убрали хлеб с полей, обмолотили, засыпали в закро­ма. А когда настала осень и работы на полях подошли к кон­цу, начали варить пиво и веселиться. Лишь одна полоска в поле осталась несжатой и ушла под снег.

Наступила зима. Мать не умерла, дочь никто не взял за­муж. Запасы, какие были, все вышли, а есть хочется, голод не тетка. Что делать?

Оделись мать с дочерью в шубы, одна взяла лопату, другая серп, пошли жать. Навстречу сосед идет, спрашивает:

—  Далеко ли собрались?

—  Идем в поле рожь жать, — отвечают мать с дочерью.

—  Да ведь какая жатва зимой? — говорит сосед. — Соломы и той под снегом не найдешь. Идемте-ка ко мне, так и быть, я вам дам ячменя на лепешки.

Открыл сосед амбар, развязал мешок с ячменем.

—  А он у тебя толченый? — запуская руку в мешок, спрашивает мать.

—  Нет, ячмень этот не толченый, — ответил сосед и снова завязал мешок. — Если вы ищете толченый — ищите в другом месте.

Переглянулись мать с дочерью, взяли лопату и серп и по­плелись искать в поле свою занесенную снегом полоску.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Глухой кум

Встретил мужик однажды на базаре кума из соседнего села.

—  Как живешь, кум? — спрашивает.

—  Да вот  топор купил, — отвечает кум.

—  Приезжай в гости пиво пить! — приглашает мужик.

—  Полтинник заплатил.

—  Непременно приезжай!

—  Топорище я сделаю кленовое.

—  Ну, до встречи, кум!

—  Я его стеклышком подглажу.

Мужик пошел дальше по торговым рядам. А глухой кум проворно сел на телегу и покатил домой. Дома и лошадь вы­прягать не стал, а посадил рядом с собой жену и поехал в гости.

Прежде, чем заехать к хозяину во двор, глухой кум тихонь­ко подкрался к окну и посмотрел, что делается в доме.

На столе стояла бутылка водки и корчажка пива, на заку­ску приготовлена была жареная баранья голова и румяные ват­рушки. То ли сам хозяин собирался выпить и закусить после базара, то ли гостей поджидал, кто знает.

Кум постучал кнутовищем по воротам и — опять к окну. Ни пива, ни водки на столе уже не было: корчажку хозяин спря­тал на печь, а бутылку сунул под подушку. Хозяйка тем вре­менем баранью голову убрала в печь, а ватрушки поставила в запечье.

Заехал кум во двор, распряг лошадь, заходят вместе с же­ной в дом. И прямо с порога:

—  Ох, и страху же пришлось натерпеться дорогой!

—  Что-нибудь случилось? — затревожились хозяева.

—  Да вот ехали к вам и — надо же! — наехали на большую змею. Разлеглась на самой дороге и шипит, как ваше пиво, что на печке. А глаза светлые, словно стеклянные, и сверкают, как ваша водка под подушкой. Ну, я, не будь плох, схватил камень с баранью голову, что у вас в печи, да и стукнул ее по голове. Так стукнул, что она расплющилась и стала точно такой же, как ваши ватрушки, что в запечье.

Поняли хозяева, что за гости к ним приехали и — делать нечего! — начали выставлять на стол все, что было в доме.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.