Хитрая перепелка

Было ли не было, жила одна сорока.

На самой верхушке дерева свила она гнездо и вывела пять птенцов.

Только птенцы научились летать, как об этом проведала лиса.

Пришла она под то самое дерево и заговорила:

— Эй, сорока, бросишь одного птенца — хорошо, не бросишь — я дерево с корнем выдерну, высосу из тебя твою красную кровь, съем тебя, а косточки твои сгрызу и тебя и всех твоих птенцов истреблю, уничтожу.

Перепугалась бедная сорока и, горько плача, вытолкнула из гнезда одного птенчика.

Лисица схватила его и побежала по своим делам.

Утром лиса проголодалась, снова пришла под дерево и начала, как вчера, угрожать:

— Эй, сорока, бросишь одного птенца — хорошо, не бросишь — я дерево с корнем выдерну, высосу из тебя твою красную кровь, съем тебя, а косточки твои сгрызу, и тебя и всех твоих птенцов истреблю, уничтожу.

Испугалась сорока и, в надежде, что спасутся остальные птенцы, отдала лисе еще одного птенца, который был ей дороже глаза.

Лисица схватила второго птенца и убежала по своим делам.

Сердце, если загорится, не погаснет. Пришла лиса к дереву и на третий день, и на четвертый.

За четыре дня лиса съела четырех птенцов сороки.

Осталась сорока с одним птенцом. Сидела она на дереве и плакала.

Вдруг прилетела перепелка. Увидела она, что сорока плачет, и спросила:

— Эй, сорока, в чем дело?

Сорока рассказала о своем горе. Перепелка очень удивилась и посоветовала:

— Если к тебе опять придет лиса и скажет: «Эй, сорока, бросишь одного птенца — хорошо, не бросишь — я дерево с корнем выдерну...»— и начнет тебе угрожать, ты ей ответь: «Если хочешь — выдергивай, если хочешь — кровь соси, если хочешь — косточки мои сгрызи». Не бросай -только ей своего последнего птенца.

Едва перепелка улетела, явилась лиса. И давай угрожать, как и прежде.

Сорока ответила:

— Если хочешь выдергивать дерево — выдергивай, если хочешь сосать кровь — соси. Теперь я тебя'не боюсь.

Тут лиса удивилась и сказала:

— Э, сорока, кто это тебя научил таким словам? Сорока ответила:

— Этому меня научила перепелка.

Лиса посидела под деревом, посидела. Видит, сорока ее не боится, и побежала разыскивать перепелку. А перепелка полетела на большой луг, забралась в траву и заснула. Лиса нашла ее, подкралась и ловко поймала.

Перепелка спросила:

— Эй, лиса, что ты хочешь со мной делать?

Лиса ответила:

- Ты научила сороку не отдавать мне последнего птенца! Теперь я съем тебя!

Перепелка сказала лисе:

— Я же маленькая. Даже если съешь меня, останешься голодная. Во мне и с мизинец нет мяса. Если ты меня не съешь, я тебя хорошенько накормлю.

— Как же ты меня накормишь?

Перепелка ответила:

— Сегодня в соседнем кишлаке свадьба. Мы пойдем на большую дорогу, ты спрячешься в траву на обочине. Когда по дороге пойдут женщины с узлами, полными еды, я побегу перед ними и стану жалобно пищать. Женщины, увидав меня, скажут: «Вот смотрите, перепелка!»— положат на землю узлы и станут меня ловить. Я потихоньку буду бежать по дороге и все уводить их дальше и дальше. А ты не зевай.

Лиса обрадовалась.

Вышли они вместе с перепелкой на большую дорогу. Лиса спрягалась. Тут и в самом деле появились женщины с узлами на головах. Шли они на свадьбу. А в узлах несли лепешки и вареное мясо. Умная перепелка побежала по дороге и жалобно закричала. Одна из женщин сказала:

— Смотрите, перепелка!

Другая заметила:

— У моего сыночка перепелка улетела. Он каждый день надоедает, просит купить ему перепелку. Давайте поймаем ее. Похоже, что эта перепелка не может летать.

Женщины положили на землю узлы и бросились ловить перепелку.

Сначала умная перепелка бежала рысцой, но не быстро, вконец раззадорила женщин и увела их далеко. Тут она вспорхнула и улетела, а лиса кинулась к узлам, наелась хлеба и мяса и спокойно пошла восвояси.

Видит, летит перепелка.

— Эй,— закричала лиса,— ты слишком перекормила меня, я совсем объелась. Даже ходить трудно. Теперь посмеши, повесели меня.

Тогда перепелка подлетела к старухе, которая доила корову, и села корове на рога.

Старуха увидела перепелку и позвала мужа. Старик нацелился и бросил в нее палкой, но только сломал корове один рог, а перепелка улетела. Корова шарахнулась и перевернула ведро: надоенное старухой молоко пролилось.

Лиса смотрела и смеялась до слез. Перепелка улетела, даже не попрощавшись.

Наутро лиса опять пошла искать перепелку. Перепелка паслась на лугу — собирала семена трав и пела. Если бы она не пела, лиса ее до вечера не нашла бы.

— Сегодня тоже накорми меня и повесели,— приказала лиса,— а не то я тебя съем.

Перепелка подумала: «Пора избавиться от этой надоедливой лисы. Опасный она враг, если поймает меня, конечно, съест». Вслух она сказала:

— Хорошо, и сегодня тебя накормлю, но вот бе да: поблизости нет нигде свадьбы, поэтому по дороге женщины с узлами не пойдут. Недалеко от кишлака я видела кусок мяса, лучше поведу я тебя туда.

Лиса согласилась.

Шли они, шли. Видит лиса: лежит кусок мяса, и сразу схватила его.

Щелк! Капкан захлопнулся, и лиса издохла.

Так перепелка избавилась сама и избавила сороку от надоедливой и кровожадной лисы.

Пастухи же, обнаружив в капкане лису, очень обрадовались, потому что из ее шкуры можно сделать очень хорошую шапку.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Олень и тыквянка

Был ли не был, голодный ли сытый, жил один олень. Тот олень на склоне горы имел в пещере логовище. Проходил мимо какой-то человек и повесил на дерево, у входа в логово, сухую тыквянку. И днем стучала тыквянка и ночью. С того дня, как была подвешена на дерево га тыквянка, олень не смел выходить из логова.

Каждое утро олень подходил к выходу из пещеры, но, услыхав стук, забивался в самый дальний угол логова, думая: «Не иначе, это охотник!»

Дней десять олень не выходил из логова и от голода совсем обессилел.

Наконец он решил: «Чем умирать от голода, лучше погибнуть от руки охотника. По крайней мере, умирая, увижу белый свет».

Тихонько подошел он к выходу, посмотрел — и видит, что подвешенная на дерево тыквянка раскачивается ветром, трещит и стучит: «трр-тук, трр-тук!»

«Э, да это тыквянка все дело портит,— рассердился олень.— Сниму-ка я ее с дерева и разделаюсь с ней».

Снял олень рогами тыквянку с дерева, при-вязал к своему хвосту и начал бегать и бить тыквянкой по скалам, по камням, по деревьям. Бегал олень, бегал — и устал.

— Теперь я тебя, тыквянка, потоплю,— сказал олень, подошел к роднику и хвост с тыквянкой сунул в родник. Тыквянка наполнилась водой и потащила оленя ко дну.

Испугался олень, уперся в берег ногами и давай плакать: «Душенька тыквяночка, друг мой, отпусти меня». И вдруг хвост у него оборвался, а тыквянка утонула.

Отошел в сторону от родника олень и стал сокрушаться:

— Ох, если бы мой хвост не оборвался, то тыквянка утопила бы меня. Пропал бы я.

Хоть и больно ему было, на радостях поскакал он в лес.

Навстречу ему бежали семь оленей.

— Эй, друг, почему у тебя хвост стал куцый?— спросили они.

Куцый олень ответил:

— Эх, друзья, сухая тыквянка десять дней нродержала меня взаперти в моем логове, чуть я с голоду не умер. Наконец я ее схватил, проклятую, привязал к хвосту, сунул в воду, чтобы утопить, а она оказалась сильнее меня, чуть меня не погубила. «Душенька, тыквяночка, друг мой, отпусти меня!»— говорил я, но она не стала меня слушать, оторвала у меня хвост и ушла под воду. Вот так я стал куцым.

Олени сказали:

— Эй, друг, покажи нам эту злодейку-тыквянку, мы отомстим за тебя!

Пошли они все к роднику. Шли они шли — и наткнулись на гумно

Куцый сказал:

— Эй, друзья, я хочу дать один совет. Олени спросили:

— Какой совет?

— Давайте,— сказал куцый олень,— смолотим зерно этого гумна и унесем!

Друзья возразили:

— А что с нами будет, если придет хозяин?

Куцый засмеялся:

— Э нет, я знаю хозяина. Он далеко живет.

Друзья спросили:

— Хорошо, а кто будет за старшего над молотьбой?

— Я и буду, да и песни запевать я умею!— сказал куцый олень.

Друзья послушались его совета и пошли на гумно.

Куцый олень сказал, что надо при молотьбе всем связаться веревкой друг с другом.

— Эй, друг,— спросили олени.— Ты нас за шею будешь привязывать?

— Если я вас привяжу за шею,— возразил куцый олень,— и придет охотник, он нас, пока мы будем развязывать веревку, всех перестреляет. Я вас лучше за хвосты привяжу. Если появится охотник, быстро отвяжем.

Он привязал оленей хвостами друг к другу, пустил их на пшеничный ток топтать снопы, запел и начал гонять их. Вдруг он закричал:

— Ой, запахло человеком! Охотник идет!— вскочил и убежал.

Все олени кинулись в разные стороны, пообрывали друг другу хвосты и разбежались кто куда.

Вот почему все олени бесхвостые.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Лисица и павлин

Подружились лисица и павлин. Такими стали друзьями, что все только диву давались. Всегда вместе, всегда друг другу ласковые слова говорят.

Дружба дружбой, а лиса думает про себя: «Пока я сыта — павлин будет другом дорогим, а голодно станет— не плохое из моего дружка жаркое получится».

А павлин тоже себе на уме: «Чем иметь глупого друга,— думает,— лучше иметь умного врага. Лисица.— она хитрая, промысловая. Я около нее всегда сыт буду, а если она меня обманывать начнет, то дружбе нашей конец!»

Много ли мало ли времени прошло, но как-то лиса сильно проголодалась, а в пасть ей ничего не попадалось.Смотрела она, смотрела на павлина и... цап его.

Закричал в страхе павлин.

- Лисонька, дорогая, хорошая, ведь я твой друг. Чем я провинился перед тобой?

Отвечает лиса:

— Да, был ты мне другом, да перестал. Сам виноват Совершил ты три тяжких греха!

— Какие это грехи?— удивился павлин.

— А вот такие,— отвечает лиса.— Первый грех—ты всех беспокоишь своими нескромными выходками, горланишь так, что в ушах звенит. Как будто и без твоего крика не знают, что солнце всходит или полночь настает. Второй грех — ты имеешь не одну жену, как все порядочные лесные звери, а целых девять жен. Третий грех — султан из перьев принято носить на голове, а ты, невежда, носишь на хвосте. Вот за все это я тебя и съем. Ну, приятель, готовься, конец тебе пришел.

Выслушав свой приговор, павлин говорит:

— Увы мне, друг мой дорогой, в грехах я сознаюсь. Прошу у тебя одного: перед тем, как ты меня съешь, помолись за мою душу. Ведьмы же с тобой были приятели.

— Ладно,— ворчит лиса,— так уж и быть. Исполню твою последнюю волю.

Подняла лиса обе лапки кверху, а павлин вырвался, взлетел на дерево.

— Приятного аппетита, друг ты мой, лисонька,— прокричал он. Осталась лиса с носом.

 Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Сусамбиль

Было то или не было, но в давние времена жили в одной стране ишак и вол. За день вол пахал столько земли, сколько другой не мог бы вспахать и за три дня, а когда он под вечер, усталый и измученный, приходил в свое стойло, ему бросали сноп сухих сортовых стеблей. Ишак же ничего не делал, с утра до вечера лежал на солнышке и грелся. Поили ишака не водой, а молоком, кормили не сеном, а сочным клевером.

Однажды приплелся вол с работы, еле волоча ноги от усталости, и принялся за свои стебли. Пожевал, пожевал немного — а больше не может.

— Эй, ты, почтенный,— окликнул он ишака,— дай-ка мне немного твоего корма, уж больно мне эти стебли поперек горла встали!

Пожалел ишак вола и дал ему своего сочного корма. Зашел в хлев хозяин, смотрит: осел съел весь корм.

— Эге, поглядите, как мой ишак лопает, молодец,— сказал он и подбросил еще сноп клевера. Потом глянул в кормушку вола и раскричался:

— Ах ты, скотина, почему не жрешь? Завтра сляжешь. На пашне кто будет пахать? Мамаша твоя, что ли?

Схватил дубинку и давай колотить вола, аж из его шкуры пыль полетела.

С тех пор ишак стал давать волу каждый день часть своего ужина.

Раз заглянул хозяин в хлев, видит: вол уплетает себе корм ишака, а тот стоит и потчует: «Кушайте, почтеннейший!»

Рассвирепел хозяин, набросился с дубиной на ишака:

— Ах ты умник, ишак, а! Разжирел, салом зарос! Добром хозяйским стал разбрасываться, бездельнику волу корм отдаешь! Ну ладно же.

Крепко отколотил друзей и ушел.

На следующее утро хозяин сказал:

— Так-так. Теперь ваш черед, господин ишак, пахать, а ну-ка, пожалуйте!

Надел он ослу на шею ярмо и погнал в поле.

Весь день пахал ишак до седьмого пота. А вол грел свое брюхо на солнышке.

Вечером хозяин крепко привязал ишака в стойло вола и бросил ему сноп сухих стеблей. А волу в кормушку положил клевера.

Ишак взмолился:

— Слушай, друг, я пожалел тебя, когда ты был голоден. Ты видишь мое положение. Дал бы мне хоть немного сочного клевера.

А вола, обуяла жадность.

— Ты же видишь,—пробурчал он,— мне самому не хватает. Как же я тебе дам?

Бедняга ишак смирился со своей участью. А хозяин теперь каждый день запрягал его в ярмо.

Еще недавно тощий, с выступавшими ребрами вол отъелся и разжирел, а осел отощал и стал похож на суковатый ствол карагача.

Невмоготу стало ишаку. Однажды сказал он волу:

— Что мне делать? Как мне избавиться от побоев и мучений. Хозяин колотит меня так, что живого места на моей шкуре не осталось.

— Завтра, как оденут на тебя ярмо,— посоветовал вол,— ты не двигайся с места. Хозяин сжалится над тобой, скажет: «Бедный мой ослик, устал» — и даст тебе отдохнуть.

Утром запряг хозяин осла в ярмо, а тот ни с места.

- Ах, так!— закричал хозяин и начал бить ишака. Тот не выдержал и пошел.

Вечером хозяин привел его домой и привязал. Усталый, ишак лежал и думал:

— «Эх, брошу все и унесу куда-нибудь свою голову.»

Вскочил, да как рванет веревку — веревка лопнула, и он выбежал прямо на улицу.

Пусть ишак бежит себе, а вы послушайте про петуха.

Один жадный мельник держал петуха и кур, но ни одной горсти зерна им не давал. Петух и куры бегали по двору, подбирали просыпанные зерна и тем были сыты.

Однажды петух зашел на мельницу и начал клевать пшеницу.

— Кши, проклятый!— закричал мельник и бросил палкой в петуха. От удара бедняга петух перевернулся и завопил от боли:

«Ку-ка-ре-ку!»

Перелетел он через забор и пошел куда глаза глядят. Шел петух по дороге, видит: шагает ишак. Поздоровался с ним петух:

— Салом, ишак!

— Салом,— ответил ишак.— Путь-дорога, далеко ли?

— Да вот иду в Сусамбиль!

— А что это за место, Сусамбиль?— спросил ишак.

— А такое вот место, где пастбища с чистой водой и густой травой, и никому ни до кого там дела нет,— ответил петух.

Так шли они вдвоем, горюя и жалуясь друг другу на свою долю. Шли они долго, прошли много и, наконец, вышли в степь.

Шли, шли по степи, вдруг прилетела пчела и укусила осла в шею.

— Эх ты, пчела,— рассердился ишак,— что ты нашла во мне, чтобы жалить? Растаял жир мой, сошел на нет, все соки пропали, и шея стала чахлой, словно тростинка. Сколько ни кусай, никакой пользы не получишь. Похоже, что и ты такая же несчастная, как и мы. Пойдем лучше с нами вместе.

— А куда вы идете?— спросила пчела.

— Мы идем в Сусамбиль.

— А что это за место, Сусамбиль?

— А такое вот место — с чистой водой, с густой травой.

— Ну тогда и я полечу.

— Ладно, лети.

— У меня есть товарищи. Можно их позвать?.

— Ну иди, зови.

Ишак с петухом услышали сильный гул. Смотрят — за ними тучей летят пчелы. Так вместе с ишаком и петухом отправились они дальше.

Пусть они направляются в Сусамбиль, а вы послушайте про другое.

Жили в степи два тушканчика — муж и жена. Есть им было нечего. Каждый день муж с женой уходили далеко-далеко в поисках пищи, рыли землю, мучились и не могли достать даже горсточки зерна.

В тот самый день муж-тушканчик говорит жене:

— Выйдем-ка сегодня, старуха, на дорогу. Вдруг на наше счастье пройдут прохожие, и мы что-нибудь у них выпросим.

Вышли они на дорогу, смотрят — шагают ишак, петух, а над ними летят тучей пчелы.

Попросили тушканчики покормить их.

Петух остановился и сказал:

— Эх, друзья, и вы, оказывается, такие же голодные, как и мы, бродите по дорогам в заботе о том, где бы добыть пропитание. Если хотите добыть пищу, идемте с нами.

— А далеко ли вы идете?— спросили тушканчики.

— В Сусамбиль.

— А что это за место, Сусамбиль?

— Сусамбиль — такое место, где пастбища с чистой водой да с густой травой.

— Ну, тогда уж и нам идти с вами вместе,— сказали тушканчики.

Пошли они все вместе. Шли они, вдруг слышат, кто-то кричит вдали и скачет во всю прыть.

Остановились они, смотрят — а это вол. Подбежал вол и поклонился всем:

— Салом! Куда вы идете?

— Мы идем' в Сусамбиль.

— А что это за место, Сусамбиль?

— Сусамбиль — такое место, где луга с густой травой и с чистой водой.

— Ну тогда и мне с вами по пути,— сказал вол.

— Что ж с вами случилось, уважаемый вол?— спросил ишак.-

Когда мы с вами расставались, жили вы сытно и сладко.

Тогда вол начал свой рассказ:

— После вашего ухода хозяин вывел меня на бой с быком. Я победил того быка, заставил его бежать. Потом хозяин устроил бой еще с одним быком. Его я тоже победил. Но уже с трудом. Потом думаю: «Плохо дело! Будут водить быков, пока один из них меня не убьет».

Заснул я в своем стойле и вижу сон: будто большой бык подошел ко мне и засопел: «Ага, попался, вот я тебя проучу». Отступил я немного назад да так боднул, что бык завопил. Проснулся я, смотрю — хозяин мой лежит передо мной, задрав ноги к небу. Оказывается, хозяин явился в хлев ночью подбросить мне корму, а я его во сне ударил рогами. Пришел он в себя, встал, привязал к столбу и давай меня бить палкой. Бил, бил — всю шкуру мне изорвал в клочья. Взяла меня обида. Не говоря ни слова, отправился я потихоньку в путь,— закончил вол свой рассказ.

Так и пошли они: вол, ишак, петух, тушканчики, а пчелы летели.

Шли они путем-дорогой. Долго шли, много прошли и, наконец, пришли в Сусамбиль.

Увидели они прекрасную долину — воздух чистый, трава зеленая, зреют дыни, на лозах висят виноградные гроздья, на деревьях урюк, яблоки, груши, всевозможные плоды, какие только есть на свете. Тут наливается колосом ячмень и пшеница, там зеленеет в полях клевер с цветущими головками. Кругом изобилие, всего много.

Стали наши путешественники жить в Сусамбиле. Никто их не бьет, не ругает: вол вместе с петухом пшеницу жнут, ишак па спине урожаи перевозит, тушканчики в амбар складывают. Пчелы сок цветочный собирают, мед делают.

Живут вол, ишак, петух, тушканчики, пчелы радостно и счастливо, беды никакой не знают.

Пусть они живут, а вы послушайте про другое.

На окраине Сусамбиля высились горы со снежными вершинами, а в этих горах было много волков.

Однажды знатные волки собрались на высокую гору к своему падишаху. Сидели жаловались: времена стали плохие, в горах всех диких козлов сожрали. Голодно стало.

Вдруг падишах видит сверху: вол, ишак и петух ходят по сусамбильским лугам — пшеницу жнут.

— Эге,— сказал падишах,— вон там, смотрите, гуляет кабоб.

Вскочили волки, зубами защелкали. Посмотрели в ту сторону. У всех даже слюнки потекли. Падишах сказал:

— Пусть десяток храбрецов пойдут в долину и пригонят кабоб сюда.

Один волк-хвастун выскочил вперед и, виляя хвостом, сказал:

— О шах, неужели с ишаком, волом и петухом будет возиться целый десяток волков. Разрешите я пойду одни и пригоню их сюда.

— Э, да ты ничего не сумеешь сделать,— перебил его другой волк,— уж лучше я пойду.

Тут оба волка сцепились и стали грызться.

— Прекратите драку,— закричал падишах,— идите вдвоем. А остальные пусть приготовят шашлычные шампуры и разведут огонь.

Два волка с радостным воем кинулись в долину Сусамбиль.

— Иа, иа, иа!— закричал ишак.— Волки! Спасайся кто может! — и хотел ускакать.

— Ку-ка-ре-ку!— закричал петух и вспорхнул на спину ишаку. — Стой, трус, ты надеешься на крепкие свои ноги.

— Что же делать? — промычал вол.— Волков много, зубы у них железные.

— Вот что,— сказал петух.— У вола могучие рога, он будет бодать, у ишака крепкие копыта — он будет лягать, у пчел острые жала — они будут жалить, тушканчики — выроют норы, чтобы волки спотыкались.

— А ты что будешь делать, крикун,— спросил, дрожа от страха, ишак.

— А я буду командовать. Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!

А волки тут как тут.

— Ты бери вон того, — сказал один из них другому, указывая на ишака, а я возьму вот этого, — мотнул он головой в сторону вола и кинулся к нему.

Вол отступил несколько назад, разбежался, да как ударит рогами, — волк кубарем полетел, перевернулся семь раз.

Другой волк подскочил к ишаку, ишак повернулся к нему задом, да как лягнет обеими ногами. Волк кубарем полетел, перевернулся семь раз.

Тут налетели пчелы тучей и давай жалить волков в нос, в глаза, в язык. Взвыли жалобно волки и, чуя гибель, бросились бежать туда, откуда пришли. Бежали и на каждом шагу лапами в норы тушканчиков попадали, чуть все ноги не обломали.

А в горах в надежде, что посланные шахом храбрецы вот-вот пригонят вола и ишака, волки приготовили побольше шашлычных шампуров, нарезали луку, заправили тмином и уксусом и ждут.

Вдруг видят они, что храбрецы бегут обратно, окровавленные, с распухшими мордами.

— Что случилось? — спросил падишах.

— Эх, шах, — взвыли посланцы, — это не кабоб там ходит, как вы изволили сказать, а волчья погибель.

И они наперебой начали рассказывать, что с ними случилось.

— Это напасть, — сказал первый «храбрец». — Там ходит сам ангел смерти Азраил, в руках у него железная палица. Как махнет он этой палицей, каждый семь раз перевернется и без чувств падает на землю.

— Э, ты не видел, — сказал второй «храбрец».— У них есть один богатырь, голос у него точно труба, а кулаки у него железные, как ударит, семь раз перевернешься, только тогда встанешь!

— Э, ты не знаешь,— сказал первый «храбрец».— Там есть удалые воины. Они как начнут острыми пиками колоть, так все тело начинает зудеть и нестерпимо болеть.

— С ними вместе пришли и могильщики, — закричал второй «храбрец»,— мы еще не умерли, я они для нас по десять могил вырыли. В них мы попроваливались, чуть все лапы не поломали.

Первый перебил:

— Есть у них и трубач — карнайчи... Забрался он на дерево и давай так трубить, что мы чуть не оглохли.

Перепугались волки не на шутку. Падишах тоже струсил.

— Что ж нам теперь делать?— сказал он.— Не пойти ли нам всем против них?

— Нет, шах,— завыли волки.— Это такая напасть, что если соберутся даже волки со всего света и то ничего с ними не сумеют сделать. А вы думаете, что за ними никого нет? О, за ними несметная сила!

— Ну, тогда лучше нам уйти отсюда,— сказал волчий шах и побежал так быстро, что только его и видели. Бросив впопыхах шашлычные шампуры, лук, заправленный тмином и уксусом, волки бросились, поджав хвосты, в горы.

В Сусамбиле от них не осталось и духу, а наши друзья зажили спокойной радостной жизнью, чем и достигли своей цели.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах.  Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Лиса и аистиха

Лиса и аистиха подружились и стали жить вместе.

У аистихи скоро вывелись птенцы. Она их растила, кормила и берегла, как зрачок своего глаза.

Лиса про себя думала: «Птенцы, наверное, очень вкусные, вот бы съесть их!»

Однажды аистиха и лиса вышли вместе из дому на охоту. Аистиха поднялась под самое небо и полетела к озеру. Лиса же вернулась домой и сожрала самого жирного птенчика.

Прилетела аистиха, а лиса к ней со слезами:

— Несчастные мы!— говорит.— Прихожу я домой, а одного твоего птенца нет...

Бедная аистиха проплакала всю ночь.

Наутро подруги снова отправились на охоту.

Вечером возвращается аистиха — не достает еще одного птенца.

— Его, видно, лягушки съели,— говорит ей лиса.— вон сколько их тут прыгает.

Аистиха полетела на озеро и разогнала всех лягушек. Вернулась она домой, смотрит — последнего птенца нет.

— На твой дом обрушилось несчастье,—говорит ей лиса.

Долго металась аистиха, места себе не находила от горя. И вдруг заметила: у лисы на морде перышко прилипло.

Все сразу поняла аистиха.

— Друг мой,— говорит аистиха,— вижу: здесь не будет нам спокойной жизни. Давай отправимся на озеро, там и места лучше и еды побольше.

— А как я переберусь через озеро, ведь у меня нет крыльев?— говорит лиса.

— Я сама тебя перенесу,— отвечает ей аистиха.

Лиса согласилась. Аистиха подхватила ее и полетела.

Поднялись они под самое небо.

Аистиха спрашивает:

— Лиса, землю видишь?

— Да, отсюда она с кулак кажется.

— Хорошо.

Аистиха поднялась еще выше.

— А теперь?— спрашивает.

— Теперь земля не больше серебряной монетки кажется,— отвечает лиса.

— Очень хорошо!— сказала Аистиха и бросила лису вниз.

Лиса упала на землю и разбилась.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах.  Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584