Путешествие в мир русских народных сказок

«Царевна-Лягушка», «Колобок», «Морозко», «Иван-Царевич и серый волк» - эти и другие русские народные сказки знакомы нам с раннего детства. Они и веселили нас, и вызывали неподдельный интерес, и страшили, и баюкали. Сказка – это мудрость, которая изложена в понятной и доступной для детей форме. Но только ли для детей?

Фольклор сложился ещё до появления литературы. Сфера его передачи была исключительно устная, что отличает его от литературы, которая обязательно фиксируется в письменных источниках. Ещё одной важной чертой является концентрация в фольклорных текстах особенностей мировоззрения, ценностей и верований всего русского народа, отражение его ритуалов и традиций.

Русские народные сказки были своего рода мифом, всё в них было символично – за каждым образом стояла целая система смыслов и верований древних славян. Так становится понятно, что сказки изначально не были ориентированы на детскую аудиторию. Со временем глубинный символический смысл оказался стертым, и они начали пониматься буквально. Таким образом, детские сказки в занимательной форме возвращают нас к нашим истокам.

Сказки «сказывались», то есть сферой их бытования являлось устное народное творчество. Детские сказки – один из самых древних видов фольклора. Их передавали от поколения к поколению из уст в уста. Из-за особенностей передачи сказки могли постепенно меняться, ведь каждый рассказчик привносил в них что-то своё. Тем не менее, основная линия сюжета, ведущие герои и мотивы оставались неизменными.

Изначально собирать сказки начали немецкие сказочники братья Гримм. Русские народные сказки впервые стали записываться А.Н. Афанасьевым, самым древним собирателем и издателем наших сказок. Он стремился сохранить источники в своей первозданной красоте, не внося в них изменения. Также важную роль в собирании детского фольклора сыграл В.И. Даль.

У сказок есть своя особая структура - в ее композиции постоянно используются устойчивые сюжеты и мотивы, встречаются герои сказок со своими неизменными функциями и способностями. Все мы помним популярные русские народные сказки с их троекратными повторами, с повторяющимися формулами «Жили-были…», «В некотором царстве, в некотором государстве…», «Сказка - ложь, да в ней намёк…». Пространство в сказке условно и отдалено от реальности.

С давних пор сложилась традиция разделения сказок на три большие группы: сказки о животных, волшебные и социально-бытовые. Но мы понимаем, что нельзя провести четкую границу, отделить одну от другой. Например, популярные сказки о животных зачастую содержат волшебные элементы, и наоборот.

Сказки о животных – самая древняя их разновидность. Герои сказок - волк, заяц, кот, медведь и многие другие животные («Петушок – золотой гребешок», «Звери в яме»). Обычно всё повествование сосредоточено вокруг того зверя, который отличается особой хитростью и сообразительностью, символом которых стала Лиса, более известная как Лиса-Патрикеевна, Лисичка-сестричка. Например, часто встречаются сюжеты, в которых она обманывает волка или других животных («Лиса и волк», «Лиса и заяц»).

Также всем известна народная сказка «Колобок». Старик со старухой испекли Колобок, который ожил и убежал из дома. Вся сказка строится на повторении однородных эпизодов: Колобок встречается с разными героями, которые намереваются его съесть. Всем он поет свою песенку, от всех ему удается убежать. От всех, кроме Лисы, как известно. Сказки о животных в яркой иносказательной форме отражают человеческий мир.

Волшебные сказки для детей полностью построены на вымысле, и заключают в себе особый мир со своими законами. Они имеют сложную структуру, определенные композиционные схемы, круг сюжетов и мотивов. Нам всем хорошо известны герои русских волшебных сказок.

Например, Иван-Царевич – наиболее часто встречающийся герои сказок. Обычно это младший из трех сыновей (как и Иван-дурак). Основные его характеристики - готовность помогать и защищать слабых, бороться со злом. Героя зачастую сопровождают чудесные помощники, например, серый волк (одноименная сказка «Иван-Царевич и Серый Волк»), говорящая щука, которые помогают ему найти волшебные предметы (скатерть-самобранку, волшебный клубок) и приходят на выручку в борьбе с противником.

Зачастую Иван-Царевич не знает о своем царском происхождении, и в результате своей победы он возвращается себе богатство и трон. Также важен мотив женитьбы на прекрасной царевне. Например, в сказке «Василиса Прекрасная» Иван-Царевич спасает Василису, которую злой Кощей похитил и спрятал в глубоком подвале, чтобы забыла она белый свет и вышла замуж за злодея. Но доброе сердце Ивана-Царевича и сила его помощников оказываются сильнее чар Кощея.

Василиса Премудрая – героиня русских сказок, в которой соединились и красота, и богатый ум, и смекалка, и мудрость, и женская мягкость. Она и прекрасная рукодельница, и обладает волшебными чарами. «Премудрая» и «прекрасная» – равнозначные эпитеты, так как для русского человека «красота» была синонимом «мудрости». Ради этой прекрасной героини и совершаются подвиги, и самый простой Иван-дурак может стать царевичем.

Именно Иван-дурак является ещё одним известным персонажем русских сказок, который благополучно проходит все испытания, побеждает противника, берет в жены царскую дочь, обретает славу и богатство. Также Иван в процессе прохождения испытаний добывает какое-либо волшебное животное, которое становится его другом-помощником и верно ему служит. Например, Сивка-бурка.

Важной составляющей частью волшебной сказки является наличие какого-либо запрета, и поэтому поворотным моментом сюжета служит мотив его нарушения. Именно в этой ситуации обычно появляются противники, антагонисты главных героев, которые чинят препятствия, реализуют карающую функцию сказки. Это всем известные Баба-яга, Кощей, Змей Горыныч.

Баба-яга представлена в двух своих основных ипостасях: как антагонист, негативный персонаж, и как помощница главного героя. Баба-яга символизирует границу перехода из одного – привычного герою, обычного мира - в мир иной, сказочный и волшебный. Выглядит она весьма пугающе и живет в избушке на курьих ножках. Но отличается тем, что дела ее полезны: Яга, костяная нога, знает прошлое и будущее, знает то, что неведомо главному герою – места, где спрятаны те диковинные вещи, которые герой на протяжении всего повествования ищет, так как волшебная сказка зачастую построена на мотиве поиска утерянного предмета. Часто Яга прямо помогает герою, дает ему советы или волшебные предметы.

Кощей-бессмертный – ещё один отрицательный персонаж русских народных сказок, который имеет свойство похищать прекрасных красавиц. Кощей обладает волшебной силой, он чародей и волшебник. Во многих сказках становится известна тайна победы над Кощеем (ведь смерть его в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук зарыт под дубом, дуб растет на острове, остров на море-океане). Главный герой добывает это яйцо, которое является символом жизни, и побеждает противника.

В волшебных сказках мы часто находим мотив испытания. Всем известна и сказка «Морозко», в которой добрую девушку Настеньку злая мачеха отправила замерзать в зимний холодный лес. Добрый волшебник Морозко по традиции сначала испытывает девушку, а потом награждает ее.

Главные особенности волшебных сказок – это мотивы превращения, с которыми мы сталкиваемся в текстах «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Царевна-Лягушка». Алёнушка – один из самых трогательных и любимых персонажей русских народных сказок. Она проходит множество трудных испытаний, чтобы спасти своего братца Иванушку, который нарушил запрет и потому превратился в козленка. Царевна-лягушка, которую Иван-Царевич находит на болоте, оказывается прекрасной доброй царевной, наказанной Кощеем.

Другая характерная особенность этого рода сказок - выполнение сложных задач, например, борьба героя с Кощеем или Змеем-Горынычем.

Как мы знаем, счастливый финал волшебных сказок традиционно указывает на торжество светлого начала, победу добра и справедливости. Мы видим, что возможности неограниченны, что эту победу может одержать как Иван-Царевич, так и Иван-дурак, что делает доброту, открытое сердце и смекалку крайне важными качествами как для героя, так и для слушателя сказки.

В социально-бытовых сказках нашли свое отражение черты народного быта русских людей с самых древних времен. Здесь мы находим такие мотивы и темы, как сказка о трех братьях, в которых всегда есть противопоставление младшего старшим; это сказки о правде и кривде, о злой мачехе и умной доброй падчерице, о смышленых героях в противопоставление глупым баринам («Каша из топора»). Бытовые сказки ранее считались низким жанром, так как они раскрывали социальную неправду и сатирически высмеивали негативные черты людей.

Все эти многочисленные сюжеты и темы сказка преподносит простым и поэтичным языком. Чтобы получить награду, герои сказки должны приложить немало усилий и проявлять такие положительные человеческие качества как, например, доброта и храбрость.

Как мы видим, наши любимые детские сказки можно воспринимать по-разному. Для кого-то это повод вернуться в идеальное пространство детства, где любые несовершенства побеждаются светом и добром. Можно изучать сказки для детей подробнее и попытаться разгадать их мифологические загадки. А также сказки просто приятно читать, так как они хранят очарование живой устной речи и прививают особенный языковой вкус.

В любом случае, русские народные сказки несут в себе сокровища той великой мудрости, которая накапливалась целыми поколениями. Сказки баюкают, погружают в атмосферу волшебства и чуда. Они учат взрослых смотреть на мир непосредственным открытым взглядом, а детям в легкой и занимательной форме открывают важные жизненные истины.

Морозко

У мачехи была падчерица да родная дочка; родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговари­вают: «Умница!». А падчерица как ни угождает — ничем не угодит, все не так, все худо; а надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи каждый день слезами умы­валась. Что делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется, все будет придумывать да зубы чесать. И придумала мачеха пад­черицу со двора согнать:

—  Вези, вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои гла­за ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали, да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трес­кун-мороз!

Старик затужил, заплакал, однако посадил дочку на сани, хотел прикрыть попонкой — и то побоялся, повез бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.

Осталась, бедненькая, трясется и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает:

—  Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

—  Добро пожаловать, Мороз, знать, бог тебя принес по мою душу грешную.

Мороз хотел ее тукнуть и заморозить, но полюбились ему ее умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, поджала ножки, сидит.

Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-по­скакивает, на  красную девушку поглядывает:

—  Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

—  Добро пожаловать, Мороз, знать, бог тебя принес по мою душу грешную.

Мороз пришел совсем не по душу, он принес красной девушке сундук высокий да тяжелый, полный всякого приданого. Уселась она в шубочкё на сундучке, такая ве­селенькая, такая хорошенькая! Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную де­вушку поглядывает. Она его приветила, а он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала какая красавица, какая нарядница! Сидит и песенки попевает.

А мачеха по ней поминки справляет, напекла блинов.

—  Ступай, муж, вези хоронить свою дочь. Старик поехал. А собачка под столом:

—  Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!

—  Молчи, дура! На. блин, скажи: старухину дочь же­нихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!

Собачка съела блин да опять:

—  Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!

Старуха и блины давала, и била ее, а собачка все свое:

—  Старикову дочь в злате, в серебре везут, а стару­хину женихи не возьмут!

Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжелый, идет падчерица — панья паньей сия­ет! Мачеха глянула — и руки врозь!

—  Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же мес­то.

Повез старик на то же поле, посадил на то же место.

Пришел и Мороз красный нос, поглядел на свою го­стью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождал, рассердился, хватил ее и убил.

—  Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни!

А собачка под столом: — Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а ста­рухиной в мешке косточки везут!

—  Не ври! На пирог, скажи: старухину в злате, в се­ребре везут!

Растворились ворота, старуха выбежала встреть дочь, да вместо ее обняла холодное тело. Заплакала, заголо­сила, да поздно!

Морозко

Живало-бывало, — жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у бабы была дочка.

Все знают, как за мачехой жить: перевернешь­ся — бита и недовернешься — бита. А родная дочь что ни сделает — за все гладят по головке: умница.

Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела — еще до свету... Ничем старухе не угодишь — все не так, все худо.

Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется. Вот мачеха и при­думала падчерицу со свету сжить.

—  Вези, вези ее, старик, — говорит мужу, — ку­да хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

Старик затужил, заплакал, однако делать нече­го, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:

—  Садись, мила дочь, в сани.

Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит — невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

—  Тепло ли тебе, девица?

—  Тепло, Морозушко, тепло, батюшка. Морозко стал ниже спускаться, сильнее потре­скивает, пощелкивает:

—  Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

Она чуть дух переводит:

—  Тепло, Морозушко, тепло, батюшка. Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

—  Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, крас­ная? Тепло ли тебе, лапушка?

Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

—  Ой, тепло, голубчик Морозушко!

Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.

А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу:

—  Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

Поехал старик в лес, доезжает до того места, — под большою елью сидит его дочь, веселая, румя­ная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около — короб с богатыми подарками.

Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.

А дома старуха печет блины, а собачка под столом:

—  Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.

Старуха бросит ей блин:

—  Не так тявкаешь! Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут...»

Собака съест блин и опять:

—  Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.

Старуха блины ей кидала и била ее, собачка — все свое...

Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица — в злате-серебре, так и сия­ет. А за ней несут короб высокий, тяжелый. Ста­руха глянула — и руки врозь...

—  Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место...

Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

Старухина дочь сидит, зубами стучит.

А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь по­глядывает:

—  Тепло ли тебе, девица? А она ему:

—  Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко...

Морозко стал ниже спускаться, пуще потрески­вать, пощелкивать.

—  Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

—  Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко... Еще ниже спустился Морозко, сильнее приуда­рил, затрещал, защелкал:

—  Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

—  Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, про­клятый Морозко!

Рассердился Морозко да так хватил, что ста­рухина дочь окостенела.

Чуть свет старуха посылает мужа:

—  Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре...

Старик уехал. А собачка под столом:

—  Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а  старухиной дочери  в мешке  косточки везут.

Старуха кинула ей пирог:

—  Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате-серебре везут...»

А собачка — все свое:

—  Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке ко­сточки везут...

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая.

Заголосила старуха, да поздно.

В обработке А.Н. Толстого