Пришли они домой, башмачник и говорит:

—  Вот тебе товар самый лучший. Сшей баш­маки, посмотрю, как ты умеешь.

—  Ну что это за товар?! Дрянь, да и только!

Ночью, как все заснули, взял Иван-царевич зо­лотое яичко, покатил по дороге. Стал перед ним золотой дворец. Зашел Иван-царевич в горницу, вынул из сундука башмаки, золотом шитые, пока­тил яичком по дороге, спрятал в яичко золотой дворец, поставил башмаки на стол, спать лег.

Утром-светом увидал хозяин башмаки, ахнул:

—  Этакие башмаки только во дворце носить!

А в эту пору во дворце три свадьбы готовились берет Петр-царевич за себя Елену Прекрасную, Василий-царевич — серебряного царства царевну, а медного царства царевну за генерала отдают.

Принес башмачник башмаки во дворец. Как увидала башмаки Елена Прекрасная, сразу все по­няла:

«Знать, Иван-царевич, мой суженый, жив-здо­ров по царству ходит».

Говорит Елена Прекрасная царю:

—  Пусть сделает мне этот башмачник к завтрему без мерки платье подвенечное, да чтобы зо­лотом было шито, каменьями самоцветными при­украшено, жемчугами усеяно. Иначе не пойду за­муж за Петра-царевича.

Позвал царь башмачника.

—  Так и так, — говорит, — чтобы завтра царев­не Елене Прекрасной золотое платье было достав­лено, а не то на виселицу!

Идет башмачник домой невесел, седую голову повесил.

—  Вот, — говорит Ивану-царевичу, — что ты со мной наделал!

—  Ничего, — говорит   Иван-царевич, — ложись спать! Утро вечера мудренее.

Ночью достал Иван-царевич из золотого цар­ства подвенечное платье, на стол к башмачнику положил.

Утром проснулся башмачник — лежит платье на столе, как жар горит, всю комнату освещает.

Схватил его башмачник, побежал во дворец, отдал Елене Прекрасной.

Елена Прекрасная наградила его и приказывает:

—  Смотри, чтобы завтра к рассвету на седьмой версте, на море стояло царство золотое с золотым дворцом, чтобы росли там деревья чудные и птицы певчие разными голосами меня бы воспевали. А не сделаешь — велю тебя лютой смертью казнить. Пошел башмачник домой еле жив.

—  Вот, — говорит Ивану-царевичу, — что твои башмаки наделали! Не быть мне теперь живому.

—  Ничего, — говорит Иван-царевич, — ложись спать. Утро вечера мудренее.

Как все заснули, пошел Иван-царевич на седь­мую версту, на берег моря. Покатил золотым яич­ком. Стало перед ним золотое царство, в середине золотой дворец, от золотого дворца мост на семь верст тянется, вокруг деревья чудные растут, певчие птицы разными голосами поют.

Стал Иван-царевич на мосту, в перильца гвоз­дики вколачивает.

Увидала дворец Елена Прекрасная, побежала к царю:

—  Посмотри, царь, что у нас делается! Посмотрел царь и ахнул.

А Елена Прекрасная и говорит:

—  Вели, батюшка, запрягать карету золоченую, поеду в золотой дворец с царевичем Петром вен­чаться.

Вот поехали они по золотому мосту.

На мосту столбики точеные, колечки золоченые. А на каждом столбике голубь с голубушкой сидят, друг дружке кланяются да и говорят:

—  Помнишь ли, голубушка, кто тебя спас?

—  Помню, голубок, — спас Иван-царевич.

А около перил Иван-царевич стоит, золотые гвоздики приколачивает.

Закричала Елена Прекрасная громким голосом:

Люди добрые! Задержите скорей коней быст­рых. Не тот меня спас, кто рядом со мной сидит, а тот меня спас, кто у перильцев стоит!

Взяла Ивана-царевича за руку, посадила с собой рядом, в золотой дворец повезла, тут они и свадьбу сыграли. Вернулись к царю, всю правду ему рас­сказали.

Хотел было царь старших сыновей казнить, да Иван-царевич на радостях упросил их простить.

Выдали за Петра-царевича царевну серебряного царства, за Василия-царевича — медного.

Был тут пир на весь мир! Вот и сказке конец.

В обработке И.В. Карнауховой

Вернуться на предыдущую страницу

—  Ты кто таков? Откуда взялся? — закричал Вихрь. — Вот я тебя съем!

—  Ну, бабка надвое сказала! Либо съешь, либо нет.

Рванулся Вихрь в окно — да в поднебесье. Уж он носил, носил Ивана-царевича... И над горами, и над морями, и над глубокими пропастями. Не выпускает царевич из рук палицы. Весь свет Вихрь облетал. Умаялся, из сил выбился. Спустился — и прямо в погреб. Подбежал к кадке, что по правой руке стояла, и давай воду пить.

А Иван-царевич налево кинулся, тоже к кадке припал.

Пьет Вихрь — с каждым глотком силы теряет. Пьет Иван-царевич — с каждой каплей силушка в нем прибывает. Сделался могучим богатырем. Вы­хватил острый меч и разом отсек Вихрю голову.

Закричали позади голоса:

—  Руби еще! Руби еще! А то оживет!

—  Нет, — отвечает царевич, — богатырская рука два раза не бьет, с одного раза все кончает.

Побежал Иван-царевич к Настасье-царице:

—  Пойдем, матушка. Пора. Под горой нас братья дожидаются. Да по дороге надо трех ца­ревен взять.

Вот они в путь-дорогу отправились. Зашли за Еленой Прекрасной. Она золотым яичком покати­ла, все золотое царство в яичко запрятала.

—  Спасибо тебе, — говорит, — Иван-царевич, ты меня от злого Вихря спас. Вот тебе яичко, а захо­чешь — будь моим суженым.

Взял Иван-царевич золотое яичко, а царевну в алые уста поцеловал.

Потом зашли за царевной серебряного царства, а там и за царевной медного. Захватили с собой полотна тканого и пришли к тому месту, где надо с горы спускаться. Иван-царевич спустил на по­лотне Настасью-царицу, потом Елену Прекрасную и двух сестер ее.

Братья стоят внизу, дожидаются. Увидели мать — обрадовались. Увидели Елену Прекрас­ную — обмерли. Увидели двух сестер — позави­довали.

—  Ну, — говорит Василий-царевич, — молод-зе­лен наш Иванушка вперед старших братьев стано­виться. Заберем мать да царевен, к батюшке по­везем, скажем: нашими богатырскими руками добыты. А Иванушка пусть на горе один погу­ляет.

—  Что ж, — отвечает Петр-царевич, — дело ты говоришь. Елену Прекрасную я за себя возьму, царевну серебряного царства ты возьмешь, а ца­ревну медного за генерала отдадим.

Тут как раз собрался Иван-царевич сам с горы спускаться; только стал полотно к пню привязы­вать, а старшие братья снизу взялись за полотно, рванули из рук у него и вырвали. Как теперь Иван-царевич вниз спустится?

Остался Иван-царевич на горе один. Заплакал и пошел назад. Ходил-ходил, нигде нет ни души. Скука смертная! Стал Иван-царевич с тоски-горя Вихревой палицей играть.

Только перекинул палицу с руки на руку — вдруг, откуда ни возьмись, выскочили Хромой да Кривой.

—  Что надобно, Иван-царевич! Три раза при­кажешь — три наказа твоих выполним.

Говорит Иван-царевич:

—  Есть хочу, Хромой да Кривой!

Откуда ни возьмись — стол накрыт, на столе кушанья самые лучшие.

Поел Иван-царевич, опять с руки на руку пе­рекинул палицу.

—  Отдохнуть, — говорит, — хочу!

Не успел выговорить — стоит кровать дубовая, на ней перина пуховая, одеяльце шелковое. Вы­спался Иван-царевич — в третий раз перекинул па­лицу. Выскочили Хромой да Кривой:

—  Что, Иван-царевич, надобно?

—  Хочу быть в своем царстве-государстве. Только   сказал — в   ту   же   минуту очутился Иван-царевич в своем царстве-государстве. Прямо посреди базара стал. Стоит, озирается. Видит: по базару идет ему навстречу башмачник, идет, песни поет, ногами в лад притопывает — такой весельчак! Царевич и спрашивает:

—  Куда, мужичок, идешь?

—  Да несу башмаки продавать. Я ведь баш­мачник.

—  Возьми меня к себе в подмастерья.

—  А ты умеешь башмаки шить?

—  Да я все, что угодно, умею. Не то что башмаки, и платье сошью.

Продолжить

Вернуться на предыдущую страницу

—  Уже скоро три года, — говорит царевна, — как держит меня здесь могучий Вихрь. Я русского духу слыхом не слыхала, видом не видала, а теперь русский дух сам ко мне пришел. Кто ты такой, доб­рый молодец?

—  Я Иван-царевич.

—  Как же ты сюда попал: своей охотой или неволей?

—  Своей охотой — ищу родную матушку. По­шла она в зеленый сад гулять, налетел могучий Вихрь, умчал ее неведомо куда. Не знаешь ли, где найти ее?

—  Нет, не знаю. А живет здесь недалеко, в золотом царстве, старшая сестра моя — Елена Пре­красная. Может, она тебе скажет. Вот тебе сереб­ряный шарик. Покати его перед собой и ступай за ним следом. Да смотри, как убьешь Вихря, не забудь меня, бедную.

Покатил Иван-царевич серебряный шарик, сам вслед пошел.

Долго ли, коротко ли — видит: золотой дворец стоит, как жар горит. У ворот кишат страшные змеи, на золотых цепях прикованы. Огнем пышут. Возле колодец, у колодца золотой ковш на золотых цепях прикован.

Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змей. Они улеглись, присмирели. Зашел Иван-царевич во дво­рец; встречает его Елена Прекрасная — царевна красоты неописанной:

—  Кто ты таков, добрый молодец?

—  Я Иван-царевич. Ищу свою матушку — На­стасью-царицу. Не знаешь ли, где найти ее?

—  Как не знать? Она живет недалеко отсюда. Вот тебе золотой шарик. Покати его по доро­ге — он доведет тебя, куда надобно. Смотри же, царевич, как победишь ты Вихря, не забудь меня, бедную, возьми с собой на вольный свет.

—  Хорошо, — говорит, — красота ненаглядная, не забуду.

Покатил Иван-царевич шарик и пошел за ним. Шел, шел и пришел к такому дворцу, что ни в сказ­ке сказать, ни пером описать — так и горит скат­ным жемчугом и камнями драгоценными. У ворот шипят шестиглавые змеи, огнем палят, жаром дышат.

Напоил их царевич. Присмирели змеи, пропу­стили его во дворец. Прошел царевич большими покоями. В самом дальнем нашел свою матушку. Сидит она на высоком троне, в царском наряде разукрашенном, драгоценной короной увенчана. Глянула она на гостя и вскрикнула:

—  Иванушка, сынок мой! Как ты сюда попал?!

—  За тобой пришел, моя матушка.

—  Ну, сынок, трудно тебе будет. Великая сила у Вихря, Ну, да я тебе помогу, силы тебе прибавлю Тут подняла она половицу, свела его в погреб.

Там стоят две кадки с водой — одна по правой руке, другая по левой.

Говорит Настасья-царица:

—  Испей-ка, Иванушка, водицы, что по правую руку стоит.

Иван-царевич испил.

—  Ну, что? Прибавилось в тебе силы?

—  Прибавилось, матушка. Я бы теперь весь дворец одной рукой повернул.

—  А ну, испей еще! Царевич еще испил.

—  Сколько, сынок, теперь в тебе силы?

—  Теперь захочу — весь свет поворочу.

—  Вот, сынок, и хватит. Ну-ка, переставь эти кадки с места на место. Ту, что стоит направо, отнеси на левую сторону, а ту, что налево, отнеси на правую сторону.

Иван-царевич взял кадки, переставил с места на место.

Говорит ему царица Настасья:

—  В одной кадке сильная вода, в другой — бессильная. Вихрь в бою сильную воду пьет, оттого с ним никак не сладишь.

Воротились они во дворец.

—  Скоро Вихрь прилетит, — говорит царица Настасья. — Ты схвати его за палицу. Да смотри не выпускай. Вихрь в небо взовьется — и ты с ним: станет он тебя над морями, над горами высокими, над глубокими пропастями носить, а ты держись крепко, рук не разжимай. Умается Вихрь, захочет испить сильной воды, бросится к кадке, что по правой руке поставлена, а ты пей из кадки, что по левой руке...

Только сказать успела, вдруг на дворе потемнело, все вокруг затряслось. Влетел Вихрь в гор­ницу. Иван-царевич к нему бросился, схватился за палицу.

Продолжить

Вернуться на предыдущую страницу

Медное, серебряное и золотое царства

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У него была жена Настасья — золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.

Пошла раз царица со своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг налетел Вихрь, подхватил царицу и унес неведомо куда. Царь запечалился, закручинился, да не знает, как ему быть.

Вот подросли царевичи, он им и говорит:

—  Дети мои любезные, кто из вас поедет свою мать искать?

Собрались два старших сына и поехали. И год их нет, и другой их нет, вот и третий год начинается... Стал Иван-царевич батюшку просить:

—  Отпусти меня матушку поискать, про стар­ших братьев разузнать.

—  Нет, — говорит царь, — один ты у меня остался, не покидай меня, старика.

А Иван-царевич отвечает:

—  Все равно, позволишь — уйду и не позво­лишь — уйду.

Что тут делать? Отпустил его царь.

Оседлал Иван-царевич своего доброго коня и в путь отправился.

Ехал-ехал... Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Доехал до стеклянной горы. Стоит гора вы­сокая, верхушкой в небо уперлась. Под горой — два шатра раскинуты: Петра-царевича да Василия-царевича.

—  Здравствуй, Иванушка! Ты куда путь дер­жишь?

—  Матушку искать, вас догонять.

—  Эх, Иван-царевич, матушкин след мы давно нашли, да на том следу ноги не стоят. Пойди-ка попробуй на эту гору взобраться, а у нас уже моченьки нет. Мы три года внизу стоим, наверх взойти не можем.

—  Что ж, братцы, попробую.

Полез Иван-царевич на стеклянную гору. Шаг наверх ползком, десять — вниз кубарем. Он и день лезет, и другой лезет. Все руки себе изре­зал, ноги искровянил. На третьи сутки долез до верху.

Стал сверху братьям кричать:

—  Я пойду матушку отыскивать, а вы здесь оставайтесь, меня дожидайтесь три года и три меся­ца, а не буду в срок, так и ждать нечего. И ворон моих костей не принесет!

Отдохнул немного Иван-царевич и пошел по горе.

Шел-шел, шел-шел. Видит — медный дворец стоит. У ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, огнем дышат. А подле колодец, у ко­лодца медный ковш на медной цепочке висит. Рвут­ся змеи к воде, да цепь коротка.

Взял Иван-царевич ковшик, зачерпнул студеной воды, напоил змей. Присмирели змеи, улеглись. Он и прошел в медный дворец. Вышла к нему медного царства царевна:

—  Кто ты таков, добрый молодец?

—  Я Иван-царевич.

—  Что, Иван-царевич, своей охотой или неволей зашел сюда?

—  Ищу свою мать — Настасью-царицу. Вихрь ее сюда утащил. Не знаешь ли, где она?

—  Я-то не знаю. А вот недалеко отсюда живет моя средняя сестра, может, она тебе скажет.

И дала ему медный шарик.

—  Покати шарик, — говорит, — он тебе путь-до­рогу до средней сестры укажет. А как победишь Вихря, смотри не забудь меня, бедную.

—  Хорошо, — говорит Иван-царевич. Бросил медный шарик. Шарик покатился, а царевич за ним вслед пошел.

Пришел в серебряное царство. У ворот страш­ные змеи на серебряных цепях прикованы. Стоит колодец с серебряным ковшом. Иван-царевич за­черпнул воды, напоил змей. Они улеглись и пропу­стили его. Выбежала серебряного царства царевна.

Три царства - Медное, Серебряное и Золотое

В то давнее время, когда мир наполнен был лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, бе­рега были кисельные, а по полям летали жареные куро­патки, в то время жил-был царь по имени Горох с цари­цею Анастасьей Прекрасною; у них было три сына-царе­вича.

Сотряслась беда немалая — утащил царицу нечистый дух. Говорит царю большой сын:

—  Батюшка, благослови меня, поеду отыскивать .ма­тушку.

Поехал и пропал, три года про него ни вести, ни слу­ху не было.

Стал второй сын проситься:

—  Батюшка, благослови меня в путь-дорогу, авось мне посчастливится найти и брата и матушку.

Царь благословил; он поехал и тоже без вести про­пал — словно в воду канул.

Приходит к царю меньшой сын Иван-царевич:

—  Любезный батюшка, благослови меня в путь-дорогу, авось разыщу и братьев и матушку.

—  Поезжай, сынок!

Иван-царевич   пустился в   чужедальнюю: сторону ехал, ехал и приехал к синю морю, остановился на бере­жку и думает: «Куда теперь путь держать?»

Вдруг прилетели на море тридцать три колпицы, уда­рились оземь и стали красные девицы — все хороши, а одна лучше всех; разделись и бросились в воду.

Много ли, мало ли они купались — Иван-царевич под­крался, взял у той девицы, что всех краше, кушачок и и спрятал за пазуху.

Искупались девицы, вышли на берег, начали одевать­ся — одного кушачка нет.

—  Ах, Иван-царевич, — говорит красавица, — отдай мой кушачок.

—  Скажи прежде, где моя матушка?

—  Твоя матушка у моего отца живет — у Ворона Вороновича. Ступай вверх по морю, попадется тебе сереб­ряная птичка, золотой хохолок: куда она полетит, туда и ты иди.

Иван-царевич отдал ей кушачок и пошел вверх по морю: тут повстречал своих братьев, поздоровался с ни­ми и взял с собою.

Идут они вместе берегом, увидали серебряную птич­ку, золотой хохолок, и побежали за ней следом. Птичка летела, летела и бросилась под плиту железную, в яму подземельную.

—  Ну, братцы, — говорит Иван-царевич, благослови­те меня вместо отца, вместо матери, опущусь я в эту яму и узнаю, какова земля иноверная, не там ли наша ма­тушка.

Братья его благословили, он сел на рели, полез в ту яму глубокую и слушался ни много, ни мало — ровно три года; спустился и пошел путем-дорогою.

Шел-шел, шел-шел, увидал медное царство; во двор­це сидят тридцать три девицы-колпицы, вышивают по­лотенца хитрыми узорами, — городками с пригородками.

—  Здравствуй, Иван-царевич! — говорит царевна медного царства.— Куда идешь, куда путь держишь?

—  Иду свою матушку искать.

—  Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича, он хитер и мудёр, по горам, по долам, по вертепам, по облакам летал! Он тебя, добра молодца, убьет! Вот тебе клубочек, ступай к моей середней- сестре — что она тебе скажет. А назад пойдешь, меня не забудь.

Иван-царевич покатил клубочек и пошел вслед за ним.

Приходит в серебряное царство, там сидят тридцать три девицы-колпицы. Говорит царевна серебряного цар­ства:

—  Доселева русского духа было видом не видать, слыхом не слыхать, а нонче русский дух воочью прояв­ляется! Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дела пытаешь?

—  Ах, красная девица, иду искать матушку.

—  Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича; и хитер он, и мудёр, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам носился! Эх, царевич, ведь он тебя убьет! Вот тебе клубочек, ступай-ка ты к меньшой моей сестре — что она тебе скажет: вперед ли идти, назад ли вернуться?

Приходит Иван-царевич к золотому царству: там си­дят тридцать три девицы-колпицы, полотенца вышивают. Всех выше, всех лучше царевна золотого царства — та­кая краса, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Говорит она:

—  Здравствуй, Иван-царевич! Куда идешь, куда путь держишь?

—  Иду матушку искать.

—  Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича; и хитер он, и мудёр, по горам, по долам летал, по верте­пам, по облакам носился. Эх, царевич, ведь он тебя убь­ет! На тебе клубочек, ступай в жемчужное царство: там твоя мать живет. Увидя тебя, она возрадуется и тотчас прикажет: няньки-мамки, подайте моему сыну зелена вина. А ты не бери, проси, чтоб дала тебе трехгодовало­го вина, что в шкапу стоит, да горелую корку на закусоч­ку. Не забудь еще: у моего батюшки есть на дворе два чана воды — одна вода сильная, а другая малосильная, переставь их с места на место и напейся сильной воды.

Долго царевич с царевной разговаривали и так по­любили друг друга, что и расставаться им не хотелося, а делать было нечего — попрощался Иван-царевич и от­правился в путь-дорогу.

Шел, шел, приходит к жемчужному царству. Увидала его мать, обрадовалась и крикнула:

—  Мамки-няньки! Подайте моему сыну зелена вина.

—  Я не пью простого вина, подайте мне трехгодова­лого, а на закуску горелую корку.

Выпил трехгодовалого вина, закусил горелою коркою, вышел на широкий двор, переставил чаны с места на ме­сто и принялся сильную воду пить.

Вдруг прилетает Ворон Воронович; был он светел, как ясный день, а увидал Ивана-царевича — и сделался мрачней темной ночи, опустился к чану и стал тянуть бессильную воду.

Тем временем Иван-царевич пал к нему на крылья; Ворон Воронович взвился высоко-высоко, носил его и по долам, и по горам, и по вертепам и облакам и начал спрашивать:

—  Что тебе нужно, Иван-царевич? Хочешь казной наделю?

—  Ничего мне не надобно, только дай мне посошок-перышко.

—  Нет, Иван-царевич! Больно в широки сани са­дишься.

И опять понес его Ворон по горам и по долам, по вертепам и облакам. Иван-царевич крепко держится; налег всею своей тяжестью и чуть-чуть не обломил ему крылья. Вскрикнул тогда Ворон Воронович:

—  Не ломай ты мои крылышки, возьми посошок-пе­рышко!

Отдал царевичу посошок-перышко, сам сделался простым вороном и полетел на крутые горы.

А Иван-царевич пришел в жемчужное царство, взял свою матушку и пошел в обратный путь, смотрит — жемчужное царство клубочком свернулося да вслед за ним покатилося.

Пришел в золотое царство, потом в серебряное, а потом и в медное, взял повел с собою трех прекрасных царевен, а те царства свернулись клубочками да за ни­ми ж покатилися. Подходит к релям и затрубил в золотую трубу.

—  Братцы родные! Если живы, меня не выдайте.

Братья услыхали трубу, ухватились за рели и выта­щили на белый свет душу красную девицу, медного цар­ства царевну; увидали ее и начали меж собою ссориться: один другому уступить ее не хочет.

—  Что вы бьетесь, добрые молодцы! Там есть еще лучше меня красная девица.

Царевичи опустили рели и вытащили царевну сереб­ряного царства. Опять начали спорить и драться; тот го­ворит:

—  Пусть мне достанется! А другой:

—  Не хочу! Пусть моя будет!

—  Не ссорьтесь, добрые молодцы, там есть краше меня девица.

Царевичи перестали драться, опустили рели и выта­щили царевну золотого царства. Опять было принялись ссориться, да царевна-красавица тотчас остановила их:

—  Там ждет ваша матушка!

Вытащили они свою матушку и опустили рели за Иваном-царевичем, подняли его до половины и обсекли веревки. Иван-царевич полетел в пропасть, крепко ушиб­ся и полгода лежал без памяти, очнувшись, посмотрел кругом, припомнил все, что с ним сталося, вынул из кар­мана посошок-перышко и ударил им о землю. В ту же минуту явилось двенадцать молодцев.

—  Что, Иван-царевич, прикажете?

—  Вынесть меня на вольный свет.

Молодцы подхватили его под руки и вынесли на вольный свет.

Стал Иван-царевич про своих братьев разведывать и узнал, что они давно поженились: царевна из медного цар­ства вышла замуж за середнего брата, царевна из сереб­ряного царства — за старшего брата, а его нареченная невеста ни за кого не идет. И вздумал на ней сам отец-старик жениться, собрал думу, обвинил - свою жену в совете с злыми духами и велел отрубить ей голову; пос­ле казни спрашивает он царевну из  золотого царства:

—  Идешь за меня замуж?

—  Тогда пойду за тебя, когда сошьешь мне башмаки без мерки.

Царь приказал клич кликать, всех и каждого выспра­шивать: не сошьет ли кто царевне башмаков без мерки?

На ту пору приходит Иван-царевич в свое государ­ство, нанимается у одного старичка в работники и по­сылает его к царю:

—  Ступай, дедушка, бери на себя это дело. Я тебе башмаки сошью, только ты на меня не сказывай.

Старик пошел к царю:

—  Я-де готов за эту работу взяться.

Царь дал ему товару на пару башмаков и спраши­вает:

—  Да потрафишь ли ты, старичок?

—  Не бойся, государь, у меня сын чеботарь.

Воротясь домой, отдал старичок товар Ивану-цареви­чу; тот изрезал товар в куски, выбросил за окно, потом растворил золотое царство и вынул готовые башмаки:

—  Вот, дедушка, возьми, отнеси к царю. Царь обрадовался, пристает к невесте:

—  Скоро ли к венцу ехать?

Она отвечает:

—  Тогда за тебя пойду, когда сошьешь мне платье без мерки.

Царь опять хлопочет, сбирает к себе всех мастеро­вых, дает им большие деньги, только чтоб платье без мерки сшили. Иван-царевич говорит старику:

—  Дедушка, иди к царю, возьми материю, я тебе платье сошью, только на меня не сказывай.

Старик поплелся во дворец, взял атласов и бархатов, воротился домой и отдал царевичу. Иван-царевич тотчас за ножницы, изрезал на клочки все атласы и бархаты и выкинул за окно, растворил золотое царство, взял отту­да что ни есть лучшее платье и отдал старику: — Неси во дворец!

Царь радехонек:

—  Что, невеста моя возлюбленная, не пора ли нам к венцу ехать?

Отвечает царевна:

—  Тогда за тебя пойду замуж, когда возьмешь стари­кова сына, да велишь в молоке сварить.

Царь не задумался, отдал приказ — ив тот же день собрали со всякого двора по ведру молока, налили боль­шой чан и вскипятили на сильном огне.

Привели Ивана-царевича; начал он со всеми про­щаться, в землю кланяться; бросили его в чан: он раз нырнул, другой нырнул, выскочил вон — и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Говорит царевна:

—  Посмотри-ка, царь! За кого мне замуж идти: за тебя ли, старого, или за него, доброго молодца?

Царь подумал: «Если и я в молоке искупаюся, таким же красавцем сделаюся!».

Бросился в чан и сварился в молоке.

А Иван-царевич поехал с царевной из золотого царст­ва венчаться; обвенчались и стали жить-поживать, доб­ра наживать.