Купец Серогор и его двое детей

Жил купец Василий Иванович, и был у него сын, и звали сына Иван Васильевич, а дочку Авдотья Василь­евна. И вот у этого купца много было лавок и хлебных лабазов. Поехал он за границу торговать. Нагрузил он двенадцать кораблей и взял с собой сына. И вот отправилися они с сыном за границу. Подъезжают они к городу. Привалили они к пристани. И вот этот купец по­шел в город. И вот он откупил у одного купца свобод­ный магазин, и стал он в этом магазине торговать с сы­ном. И пошла у них торговля хорошо. И так что они прожили в этом городе с год времени. А дома осталася дочка, и дочка стала так торговать, что лучше отца. И стала делать пиры. И на пиры стала приглашать раз­ных богатых людей. А в том городе, [где] она торговала, был попом дядя ейный. И звали его Поп-Протопоп. И вот стало завидно этому попу, что так племянница после отца пиры делает, а его на пиры не приглашала, по­тому что он был человек нехороший. А этот поп напи­сал своему брату письмо, что дочка ваша стала рас­путничать и распустила все хозяйство. И вот отец на дочку осерчал, и вот посылает он сына на родину и велел этому сыну убить дочку, потому что она распу­стила все свое именье.

И вот приезжает сын, и приходит он к дому. Сестра его встречает. И вот брат вынул револьвер из кармана и хочет убить сестру. Сестра и говорит: «За что ты ме­ня, Иван Васильевич, хочешь бить?» — «Потому что ты распустила все именье и стала гулять с богатыми людь­ми». И вот сестра стала брата просить, что «не бей меня, а отправь лучше куда-нибудь в темной лес». Тог­да сшили ей кожаный мешок и надели этот мешок ей на голову. Посадили ее на лошадь и повезли в лес.

Отвезли ее очень далеко, потому что ей оттуда не выйти, и оставили ее одну там. И вот осталась она одна в темном лесу. И ходила она в этом лесу несколько времени (так что месяца три), и продрала этот мешок об суковье, и потом разорвала этот мешок, и пошла куды глаза глядят. И вот ходила она много времени и изорвала на себе всю одежду, так что сделалась вся голая.

А в то время ездил на охоту царской сын, и заехал он в этот густой лес, а эта девица спала на дереве, и подбегают к ней собаки и залаяли громко. И услыхал царевич и поехал к собакам. Подъезжает к собакам и видит на дереве спящую девицу и кричит ей: «Кто там такое?» Девица эта пробудилася: «Я, — говорит, — доб­рый человек». — «Кто ты такой?» — «Я дочка купца Василья Ивановича». — «Как ты сюда попала?» — «Я сюды попала так, что меня отвезли на лошади и в кожаном мешке». — «А за что тебя отвезли?» — «Я и сама не знаю, за что отвезли». — «Ну так поедем со мной», — говорит. «Нет, — говорит, — я голая, дайте мне какую-нибудь одежу. Я надену тогда и поеду с тобой». И вот он снял с себя верхнюю одежу, отворотил лицо и по­дал ей одежу. И вот надела она эту одежу, и сели на коня и поехали. Приезжают они во дворец царевича.

И стал он эту Авдотью Васильевну под скрытием кормить и кормил ее три года. И потом отец царевича стал говорить, чтобы он женился. «Вот, — говорит, — па­пенька, есть у меня найдена себе невеста». — «Где же у тебя найдена невеста?» — говорит. «Вот я ездил на охоту и нашел ее голую в лесу, и вот привез я ее домой, и кормил я ее три года уж. Да и эту и лажу взять». Отец сыну не перечил. И обвенчались они с Авдотьей Васильевной. И вот жили они три года, и стала эта Авдотья Васильевна у своего хозяина проситься к отцу за границу. И вот отпустил ее хозяин к отцу за грани­цу, и нарядил он корабль, и дал ей солдат двадцать человек.

И вот отправились они в путь. И когда они ехали морем, тогда один офицер и стал нападать на Авдотью Васильевну, чтобы грех сотворить, И вот она вышла на палубу и говорит: «Ну, служивые, кто за меня засту­пит, тот на правую сторону отходи, а кто за офицера, тот на левую». И вот только на ее сторону вышло два солдата. А остальные — те за офицера. И вот опустилися они в корабль. Она и говорит этому офицеру: «Когда мы съедем в город, тогда с дороги закажем байну, и мы в байне с тобой грех сотворим».

И вот приезжают они к городу, и вот выходят они на берег. Тогда с дороги заказали они байну в городе, и вот похвалила она двух солдатов, которые за нее по­шли. И говорит им: «Вот что, служивые, ежели придет офицер в байну, так дам я вам весть, а вы станьте за байну». И вот пришли они в байну — офицер с женой царевича. И вот когда офицер стал напирать на нее, чтоб грех сотворила с ним, тогда она щелкнула об ра­му, и прибегают два солдата: «Что угодно, молодая ца­рица?» — «Да вот дайте этому офицеру такую байну, чтоб он ввек не сдумал грех сотворить с чужими же­нами».

И вот схватили два солдата этого офицера и давай ременными плетками драть: «Что, больше не будешь напирать на чужих жен?» Вот он сказал, что «не буду». Тогда она ему и сказала: «Заклянись тепериче небом и землей, что не будешь больше меня тревожить, ежели назад поедем». И вот вышла она из байны, взяла двух солдат с собой и пошла по городу. И купила она себе небольшой магазин, и стала она в этом магазине тор­говать рогожами, а вывеску вывесила, что «продаю па­ру на деньги, а дюжину в долг». А этих двух солдат отпустила в город, и дала им денег, и сказала, что «гу­ляйте, пока я вас не потребую», а сама стала торго­вать.

И повалило к ней народу со всех сторон, что не ус­петь рогож отпускать. А сама купила себе прикащицкую одежу, остригла волосы, чтобы никто не мог ее узнать. И вот не напасти стало рогож. И вот торговала она целый год. И вот через год понесли ей за эти ро­гожи долг. И вот приходит в эту лавку ейный брат Иван Васильевич и спрашивает: «Что же вы так де­шево отдаете рогожи?» — «Потому я дешево рогожи от­даю, что от Ивана Васильевича хочу доход отнять».

И вот торговала она три года, и закрыла она этот магазин, и пошла по городу, и стала спрашивать: «Где торгует заграничный купец по фамилии Серогор?» И вот приводят ее к тому магазину, где торговал купец Ва­силий Иванович. И вот стала спрашивать у него: «Кто вы такой и давно ли здесь живете?» Он сказал, что «живу четвертый год здесь». — «А сами, — говорит, — откудова?» — «Из такого-то города»,— говорит. «А как вас зовут?» — «А меня зовут Василий Иванович». — «А что, не ваш ли сын хотел убить дочку вашу?» — «А кто тебе сказывал?» — говорит. «Да я в том городе был в то время, как приехал сын ваш из-за границы и стоял близко у вас. И вот когда сын уехал к вам обратно, тогда вашу дочку зашили в кожаный мешок и отвезли ее в лес. Дак вот, не знаю, жива она или нет? А что, господин купец, не можно ли у вас переночевать?» — «Можно, можно», — говорит заграничный торговец.

И вот когда она взошла в дом (а на этот раз у него был бал, из-за границы приехал брат купца Поп-Про­топоп, и был тоже офицер, который смущал ее грех сотворить), и вот завели они промежду собой разговор: «Не знаете ли кто-нибудь каких сказок?» Тогда этот прикащик поставил посреди комнаты стул и сказал: «Ну, слушайте, господа, я вам былицу скажу, только с тем уговором, что не любо — не слушай, а врать — не мешай; если кто перебает, с того сто рублей денег и двадцать пять палок по пятам. Ну, слушайте, буду рас­сказывать былицу: "В одном городе жил купец Васи­лий Иванович Серогор, и был у него сын Иван Василь­евич, а дочка Авдотья Васильевна. Когда направлялся торговать за границу, то он снарядил двенадцать кораб­лей. Когда он приехал в город, и откупил он у одного купца свободный магазин, и стал он торговать хорошо. И прожил он с год времени за границей, а дома была оставши дочка Авдотья Васильевна. И стала так тор­говать, что лучше отца. Стала делать пиры и созывать богатых купцов. А в том городе жил дядя ейной, Поп-Протопоп, и завидно стало этому дяде, что так дочка стала пиры делать. И написал письмо своему брату, что провела дочка все ваше имение. Тогда отец этой послал своего сына, чтобы убить ее..."»

А в то время Поп-Протопоп вскочил с места: «Врешь, я, — говорит, — не писал письма!» — «Так вот, братец, клади сто рублей денег, да дайте ему двадцать палок по пятам, чтобы не совался в чужие разговоры!» „И вот приходит сын его к дому, и встречает его сестра. И он вынимает револьвер из кармана и хочет убить свою сестру. (А я в то время сзади его стоял.)  И вот она стала своего брата просить, чтобы не губил ее напрас­но, а лучше отправил бы ее куда-нибудь в темный лес..."» А отец с сыном все эти разговоры слушают и спрашивают: «А что, вы были с ней в то время?» — «Я, — говорит, — все время с ней был. И вот когда ее по­садили в кожаный мешок, и посадили на лошадь, и по­везли ее в лес, а я сзади шел и плакал, что напрасно повезли купеческую дочку в лес. И вот отвезли ее в лес, и сняли ее с коня, и оставили одну в темном лесу. И вот она ходила три месяца по лесу, изодрала на себе всю одежу и осталася голая. И ходила она так с ме­сяц. А потом время к вечеру, она забралась на дерево ночевать. И вот утром, пока она спала, охотился на зверей царский сын. И вот отбился он от своих слуг и заехал в этот густой лес. И были у него с собой собаки. Когда собаки отбежали от него и нашли эту девицу и залаяли, тогда царевич подъехал и разбудил ее. А я в то время с ним был. И снял он с себя верхнюю одежу и надел на нее. И потом посадил ее на коня и повез домой. Привез домой и кормил он ее три года. Когда отец стал ему говорить, чтобы он женился, и сказал: „Куда ехать свататься?" Тогда царевич сказал, что „у меня невеста найдена". Отец спросил: „Где же ты ее нашел?" — „А вот, — говорит,— ездил один день на охо­ту и отбился я от своих слуг, и заехал я в густой лес и там ее нашел на дереве, и она в то время спала. И вот разбудил я ее и надел на нее верхнюю одежу свою, вот и привез ее домой". Тогда отец ему не стал пере­чить. И обвенчался этот царский сын на Авдотье Ва­сильевне. И прожила она три года замужем, и стала она проситься в гости к отцу за границу. Когда ее муж отпустил в гости, то дал ей в охрану двадцать человек солдат и одного офицера. Вот когда отвалили мы от берега, то заехали на средину моря. Тогда этот офицер стал напирать на Авдотью Васильевну, чтобы грех со­творить. Тогда она согласилась так, что сколько солдат на ейную сторону пойдет и сколько на офицерскую. И вот оказалось, что на ейную сторону только два сол­дата, а остальные — за офицера. И она согласилася до тех пор грех не сотворять, пока не приедут в город, и заказать байну и в байне грех сотворить. Когда они приехали к городу, пришли в город, заказали байну. А она двух солдат с собой взяла и велела до приказу ейного за байной стоять до тех пор, „пока не позову", И вот пришли они в байну. В то время стал на нее офицер напирать, чтобы грех сотворить, а она щелкну­ла в раму пальцем, и прибежали два солдата: „Что тебе нужно?" — „Вот дайте этому офицеру такую байну (и указала перстом на офицера), чтобы он чужих жен не вводил в грех"».

Тогда этот офицер с места соскочил: «Врешь, — гово­рит, — я этого не делал». — «Слышите, господа! Клади сто рублей денег, и дайте ему двадцать пять палок! „И вот когда этому офицеру солдаты плетками напороли, тогда он ушел в город и не знает, где он до сих пор находился. А эта Авдотья Васильевна сошла, откупила у одного купца небольшой магазин и стала торговать рогожами — пару на деньги, а дюжину — в долг. И вот пошла у ней торговля хорошо. За рогожи долг весь собрала она. И потом остригла она себе косу и купила себе прикащецку одежу и пошла по городу гулять. И вот приходит она к Василью Ивановичу, к купцу в лав­ку, и попросилась она у него ночевать. И вот он ей и позволил ночевать. А вечером приехал брат его Поп-Протопоп и офицер, который напирал на нее в байне". А я все время с ней, — говорит,— находился. Так вот, Василий Иванович, господин Серогор, не можете ли вы узнать кого-нибудь из нас за свою дочку?» Тогда отец стал вокруг себя оглядывать: тех всех знает, а ее не мог признать. «Да ей, — говорит, — здесь нету». — «Нет,— говорит она, — она здесь! Если хотите, так я ее приведу к вам». Тогда купец сказал, что «приведите».

И вот этот прикащик вышел из дома, и переоделся в женскую одежу, и приходит в дом. «Ну что, теперь узнал?» Купец спрашивает: «Это вы, Авдотья Василь­евна?» — «Я, — говорит, — папенька». Тогда отец пал в ноги дочке и стал просить прощенья: «Прости, милая доченька, что я неладно наделал!» И вот они поцелова­лись с ним, и стал он у ней спрашивать: «Где же ты находишься?» — «Я нахожусь теперь, папенька, заму­жем в таком-то городе за царским сыном». — «А что, — говорит, — муж твой здесь?» — «Нет, — говорит, — нету, остался дома». — «Дак еот, милая доченька, теперь раз­дам я все имение это и поеду с тобой». А брата своего отправил муку сеять в монастырь на три года.

И вот отправились они в путь-дорогу. Взяли с собой всех солдат. Вот приезжают они к царю. И вот встре­чают их муж Авдотьи Васильевны и потом отец его. И вот приходят они в царский дворец. И задали такой пир, что всем старикам на память.

А офицера этого, который отправлен был с нею, раз­жаловал, а солдаты, которые за нее шли, тех наградил. Был он офицером, а теперь рядовым солдатом, а эти были солдатами, сделал офицерами. И вот созвали они на пир, сколько было в городе народу, — старых и ма­лых, хромых и слепых. И вот в то время я шел мимо этого города, тоже зашел на пир: пиво и вино пил, по усам текло, а в рот не попало.

Русские народные сказки. Том 2. Составитель, автор вступительной статьи и комментариев О.Б. Алексеева.