Как старуха нашла лапоть

Шлa по дороге старуха и нашла лапоть. Пришла в деревню и просится:

—  Пустите меня ночевать!

—  Ну, ночуй — ночлега с собой не носят.

—  А куда бы мне лапоть положить?

—  Клади под лавку.

—  Нет, мой лапоть привык в курятнике спать. И положила лапоть с курами.

Утром встала и говорит:

—  Где-то моя курочка?

—  Что ты, старуха, — говорит ей мужик, — ведь у тебя лапоть был!

—  Нет, у меня курочка была! А не хотите отдать, пойду по судам, засужу!

Ну, мужик и отдал ей курочку. Старуха пошла дальше. Шла, шла — опять ве­чер. Приходит в деревню и просится:

—  Пустите меня ночевать!

—  Ночуй, ночуй — ночлега с собой не носят.

—  А куда бы мне курочку положить?

—  Пусть с нашими курочками ночует.

—  Нет, моя курочка привыкла с гусями. И посадила курочку с гусями. А на другой день встала:

—  Где моя гусочка?

—  Какая твоя гусочка? Ведь у тебя была ку­рочка!

—  Нет, у меня была гусочка! Отдайте гусочку, а то пойду по судам, по боярам, засужу!

Отдали ей гусочку. Взяла старуха гусочку и по­шла путем-дорогой. День к вечеру клонится. Ста­руха опять ночевать выпросилась и спрашивает:

—  А куда гусочку на ночлег пустите?

—  Да клади с нашими гусями.

—  Нет, моя гусочка привыкла к овечкам.

—  Ну, клади ее с овечками. Старуха положила гусочку к овечкам. Ночь проспала, утром спрашивает:

—  Давайте мою овечку!

—  Что ты, что ты, ведь у тебя гусочка была!

—  Нет, у меня была овечка! Не отдадите овеч­ку, пойду к воеводе судиться, засужу!

Делать нечего — отдали ей овечку. Взяла она овечку и пошла путем-дорогой. Опять день к вечеру клонится. Выпросилась ночевать и говорит:

—  Моя овечка привыкла дома к бычкам, кла­дите ее с вашими бычками ночевать.

—  Ну, пусть она с бычками переночует. Встала утром старуха:

—  Где-то мой бычок?

—  Какой бычок? Ведь у тебя овечка была!

—  Знать ничего не знаю! У меня бычок был! Отдайте бычка, а то к самому царю пойду, засужу!

Погоревал хозяин — делать нечего, отдал ей бычка.

Старуха запрягла бычка в сани, поехала и поет:

— За лапоть — куру,
За куру — гуся,
За гуся — овечку,
За овечку — бычка...
Шню, шню, бычок,
Соломенный бочок,
Сани не наши,
Хомут не свой,
Погоняй — не стой...

Навстречу ей идет лиса:

—  Подвези, бабушка!

—  Садись в сани. Села лиса в сани, и запели они со старухой:

— Шню, шню, бычок,
Соломенный бочок,
Сани не наши,
Хомут не свой,
Погоняй — не стой...

Навстречу идет волк:

—  Пусти, бабка, в сани!

—  Садись.

Волк сел. Запели они втроем:

— Сани не наши,
Хомут не свой,
Погоняй — не стой...

Навстречу — медведь:

—  Пусти в сани.

—  Садись.

Повалился медведь в сани и оглоблю сломал. Старуха говорит:

—  Поди, лиса, в лес, принеси оглоблю! Пошла лиса в лес и принесла осиновый прутик.

—  Не годится осиновый прутик на оглоблю. Послала старуха волка. Пошел волк в лес, при­нес кривую, гнилую березу.

—  Не годится кривая, гнилая береза на ог­лоблю.

Послала старуха медведя. Пошел медведь в лес и притащил большую ель — едва донес.

Рассердилась старуха. Пошла сама за оглоблей.

Только ушла — медведь кинулся на бычка и задавил его. Волк шкуру ободрал. Лиса кишочки съела. Потом медведь, волк да лиса набили шкуру соломой и поставили около саней, а сами убежали.

Вернулась старуха из леса с оглоблей, прила­дила ее, села в сани и запела:

— Шню, шню, бычок,
Соломенный бочок,
Сани не наши,
Хомут не свой,
Погоняй — не стой...

А бычок ни с места. Стегнула бычка, он и упал. Тут только старуха поняла, что от бычка-то оста­лась одна шкура.

Заплакала старуха и пошла одна путем-до­рогою.

В обработке А.Н. Толстого