Записи с меткой «горький воробьишко»

Воробьишко

У воробьев совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи — пичужки скучные и обо всем говорят, как в книж­ках написано, а молодежь — живет своим умом. Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним налични­ком, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и все выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать — что такое божий мир и годится ли он для него?

—  Что, что? — спрашивала его воробьиха-мама.

Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:

—  Чересчур черна, чересчур!

Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:

—  Чив ли я?

Мама-воробьиха одобряла его:

—  Чив, чив!

А Пудик глотал букашек и думал: «Чем  чванятся — червяка  с  ножками дали — чудо!»

И все высовывался из гнезда, все разглядывал.

—  Чадо, чадо,— беспокоилась мать,— смо­три — чебурахнешься!

—  Чем, чем? — спрашивал Пудик.

—  Да не чем, а упадешь на землю, кошка — чик! и — слопает! — объяснял отец, улетая на охоту.

Так все и шло, а крылья расти не торопились. Подул однажды ветер — Пудик спрашивает:

—  Что, что?

—  Ветер дунет на тебя — чирк! и сбросит на землю — кошке! — объяснила мать.

Это не понравилось Пудику, он и сказал:

—  А зачем деревья качаются? Пусть переста­нут, тогда ветра не будет...

Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил — он любил объяснять все по-своему.

Идет мимо бани мужик, махает руками.

—  Чисто крылья ему оборвала кошка, — сказал Пудик, — одни косточки остались!

—  Это человек, они все бескрылые! — сказала воробьиха.

—  Почему?

—  У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?

—  Зачем?

—  Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек...

—  Чушь! — сказал Пудик. — Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать, на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали.

Пудик не верил маме; он еще не знал, что, если маме не верить, это плохо кончится.

Он сидел на самом краю гнезда и во все горло распевал стихи собственного сочинения:

Эх, бескрылый человек,
У тебя две ножки,
Хоть и очень ты велик,
Едят тебя мошки!
А я маленький совсем,
Зато сам мошек ем.

Пел, пел да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка — рыжая, зеленые глаза — тут как тут.

Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:

—  Честь имею, имею честь...

А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у нее дыбом встали — страшная, храбрая, клюв рас­крыла — в глаз кошке целит.

—  Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети...

Страх приподнял с земли воробьишку, он под- прыгнул, замахал крыльями — раз, раз и — на окне!

Тут и мама подлетела — без хвоста, но в боль­шой радости, села рядом с ним, клюнула его в заты­лок и говорит:

—  Что, что?

—  Ну что ж! — сказал Пудик. — Всему сразу не научишься!

А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихины перья, смотрит на них — рыжая, зеленые глаза — и сожалительно мяукает:

—  Мяа-аконький такой воробушек, словно мышка... мя-увы...

И все кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста...

А.М. Горький