Финист - ясный сокол

Жил да был крестья­нин. Умерла у него жена, осталось три дочки. Хотел старик нанять работницу — в хозяйстве по­могать. Но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:

—  Не надо, батюшка, нанимать работницу, са­ма я буду хозяйство вести.

Ладно. Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у нее ладится. Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растет. Из себя-то Марьюшка красавица писаная. А сестры ее завидущие да жаднющие; из себя-то они некрасивые, а модницы-перемодни­цы — весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, платье им — не платье, сапожки — не сапожки, платок — не платок.

Поехал отец на базар и спрашивает дочек:

—  Что вам, дочки, купить, чем порадовать? И говорят старшая и средняя дочки:

—  Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные.

А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец:

—  А что тебе, доченька, купить?

—  Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола.

Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел.

Поехал отец в другой раз на базар.

—  Ну, — говорит, — дочки, заказывайте по­дарки.

Обрадовались старшая и средняя дочки:

—  Купи нам по сапожкам с серебряными под­ковками.

А Марьюшка опять заказывает:

—  Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола.

Ходил отец весь день, сапожки купил, а пе­рышка не нашел. Приехал без перышка.

Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:

—  Купи нам по платью.

А Марьюшка опять просит:

—  Батюшка, купи перышко Финиста — ясна сокола.

Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок.

—  Здорово, дедушка!

—  Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?

—  К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста — ясна сокола, а я не нашел.

—  Есть у меня такое перышко, да оно заветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам.

Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: «Что в нем Марьюшка нашла хорошего!»

Привез старик подарки дочкам; старшая и сред­няя наряжаются да над Марьюшкой смеются:

—  Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!

Промолчала Марьюшка, отошла в сторону; а когда все спать полегли, бросила Марьюшка пе­рышко на пол и проговорила:

—  Любезный Финист — ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!

И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался со­колом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.

Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.

На четвертый день сестры злые заметили — на­говорили отцу на сестру.

—  Милые дочки,— говорит отец,— смотрите лучше за собой.

«Ладно,— думают сестры,— посмотрим, как бу­дет дальше».

Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят.

Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился-бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:

—  Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов же­лезных изломаешь, трое колпаков железных по­рвешь.

Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горь­кими слезами — смыла слезками кровавый след и стала еще краше.

Пошла она к отцу и проговорила:

—  Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-до­рогу дальнюю. Жива буду — свидимся, умру — так, знать, на роду написано.

Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.

Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желан­ного Финиста — ясна сокола. Шла она чистым по­лем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки ли­цо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть: волки серые, медведи, лисицы — все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.

И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках — вертится. Го­ворит Марьюшка:

—  Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.

Повернулась избушка к лесу задом, к Марь­юшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и ви­дит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.

Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:

—  Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?

—  Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

—  О красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государ­стве. Опоила его зельем царица-волшебница и же­нила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе сере­бряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к цари­це. Покончишь работу — бери блюдечко, клади зо­лотое яичко, само будет кататься. Станут поку­пать — не продавай. Просись Финиста — ясна со­кола повидать.

Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:

—  Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.

Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней. Шла, шла Марьюшка, сапоги железные износила, посох по­ломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.

Говорит Марьюшка:

—  Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.

Повернулась избушка к лесу задом, к Марь­юшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и ви­дит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.

Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:

—  Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?

—  Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

—  А у моей сестры была?

—  Была, бабушка.

—  Ладно, красавица, помогу тебе. Бери сереб­ряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать — не продавай. Просись Финиста — ясна сокола повидать.

Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:

—  Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди! Будет еще страшнее, не оглядывайся.

Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги ее цепляет, за рукава хва­тает... Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется.

Долго ли, коротко ли шла — башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак же­лезный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый череп огнем горит.

Говорит Марьюшка:

—  Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом!

Повернулась избушка к лесу задом, а к Марь­юшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и ви­дит: сидит баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Сама черная, а во рту один клык торчит.

Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:

—  Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?

—  Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

—  Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потя­нется нитка не простая, а золотая.

—  Спасибо тебе, бабушка.

—  Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать — не продавай, а просись Финиста — яс­на сокола повидать.

Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел; поднялся свист, совы закру­жились, мыши из нор повылезли — да все на Марь­юшку. И видит Марьюшка — бежит навстречу се­рый волк.

—  Не горюй,— говорит он, — а садись на меня и не оглядывайся.

Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот пе­ред Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо рез­ное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.

—  Ну,— говорит волк, — слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.

Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклони­лась Марьюшка царице и говорит:

—  Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?

Отвечает царица:

—  Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.

—  Все это я могу делать.

—  Тогда проходи и садись за работу.

И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь — возьмет Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:

—   Катись, катись, золотое яичко, по серебря­ному блюдечку, покажи мне моего милого.

Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист — ясный сокол. Смотрит на не­го Марьюшка и слезами заливается:

—  Финист мой, Финист — ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!

Подслушала царица ее слова и говорит:

—  Продай ты мне, Марьюшка, серебряное блю­дечко и золотое яичко.

—  Нет, — говорит Марьюшка,— они непродаж­ные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста — ясна сокола поглядеть.

Подумала царица, подумала.

—  Ладно, — говорит, — так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.

Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу.  Видит она — спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка — не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, — спит, не пробудится сердечный друг.

Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого...

Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:

—  Вышивайся, вышивайся, узор, для Фини­ста — ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вы­тираться.

Подслушала царица и говорит:

—  Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, зо­лотую иголочку.

—  Я не продам,— говорит Марьюшка,— а так отдам, разреши только с Финистом — ясным со­колом свидеться.

Подумала та, подумала.

—  Ладно,— говорит,— так   и   быть, приходи ночью.

Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту-ясну соколу, а тот спит сном непро­будным.

—  Финист ты мой, ясный сокол, встань, про­будись!

Спит Финист — ясный сокол крепким сном. Бу­дила его Марьюшка — не добудилась. Наступает день.

Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала:

—  Продай да продай!

—  Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом — ясным соколом хоть ча­сок побыть.

—  Ладно, — говорит та. А сама думает: «Все равно не разбудит». Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непро­будным.

—  Финист ты мой, ясный сокол, встань, про­будись!

Спит Финист, не просыпается. Будила, будила — никак не может добудиться, а рассвет близко.

Заплакала Марьюшка:

—  Любезный ты мой Финист — ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!

Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста — ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист — ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюш­ку. Обнял ее, поцеловал:

—  Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину.

Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы трубить, об измене своего мужа оповестить.

Собрались князья да купцы, стали совет дер­жать, как Финиста — ясна сокола наказать.

Тогда Финист — ясный сокол говорит:

—  Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обма­нывает?

Согласились все, что жена Финиста — ясна сокола — Марьюшка.

И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.

Из сборника "Сказки" А.Н. Королевой

Похожие сказки: