Хатамтай

В старину правил страной царь Хатамтай. Однажды, сидя вдвоем с везиром, начал он хвастаться:

—  Нет на свете человека щедрей меня!

—  Милости твои бесконечны, однако в щедрости ты уступаешь кое-кому, — возразил везир. — В двух месяцах пути отсюда есть царица, вот она действительно щедрая.

Нахмурился царь, промолвил:

—  Если твои слова подтвердятся, я сделаю тебя глав­ным везиром. Если они неправдой окажутся, голову от­рублю.

Переоделся он нищим, вскочил на коня и добрался до страны, где правила царица. Зашел во дворец просить милостыню. Царица дала ему золотой. Кроме Хатамтая к ней заходили и другие нищие, и всем она давала по золотой монете. Царь некоторое время спустя опять заявился во дворец, снова попросил милостыню.

Царица сказала:

—  Я могу еще и еще раз дать тебе подаяние, но ты не похож на нищего. Почему ходишь в таком обличье?

—  Я пришел испытать тебя, — признался Хатамтай. — Я ведь тоже царь и тоже славлюсь щедростью. Тем не менее не в состоянии давать каждому входящему по золотой монете. Открой тайну, откуда можно напастись столько золота на каждого?

—  В двух месяцах пути отсюда живет сапожник. Один раз кольнет шилом — засмеется, другой раз — заплачет. Если разузнаешь причину, я отвечу на твой вопрос, — поставила условие царица.

Хатамтай снова отправился в двухмесячный путь. Нашел того сапожника. Он действительно, один раз кольнув шилом, громко смеялся, кольнув во второй раз, горько плакал. Царь начал допытываться о причине. Сапожник сказал:

—  В двух месяцах пути отсюда живет муэдзин. Сперва намочит в воде рубаху, затем поскорее взбирается на минарет, чтобы прокричать азан — призыв к молитве. Как рубаха на нем высохнет, бегом спускается вниз, снова окунает ее в воду и спешит на минарет, заново начинает кричать азан. Если узнаешь, почему он так делает, я открою тебе свою тайну.

Добрался царь до муэдзина, спросил:

—  Почему ты так делаешь? Муэдзин ответил:

—  В двух месяцах пути отсюда один купец каждый день толчет в ступе бриллиант величиною с куриное яйцо. Истолчет в пыль, а как пробьет девять часов вечера, развеет ту пыль по ветру. Узнай в чем дело, тогда я о себе расскажу.

Отыскал царь купца, поинтересовался:

—  Почему пускаешь на ветер драгоценности?

Тот говорит в ответ:

—  В двух месяцах пути отсюда в песчаной пустыне нагишом бегает егет. Как завидит человека, бежит от него прочь. Узнай, что с ним, тогда услышишь мой рассказ.

Провел Хатамтай два месяца в пути, достиг песчаной пустыни. Увидел того егета. Совершенно он голый. Хотел убежать и спрятаться. Царю едва удалось догнать его. Остановил.

—  Егет, почему ты один-одинёшенек бегаешь по пу­стыне?

Егет начал рассказывать:

—  Я ездил в соседний аул, где учился в медресе. Однажды, возвращаясь домой, заночевал в попавшемся на пути ауле. Там в большом богатом доме жил одинокий старик. К нему попросился на квартиру. Утром старик куда-то ушел, предупредив: «Егет, ешь, пей. Жди моего возвращения. Только ни одну дверь не открывай». Ос­тался я в доме один, скучно стало. Подошел и открыл первую же дверь. Распахнул — а там красивая девушка сидит. Вошел я к ней. С первого взгляда влюбился, и она меня очень полюбила. Неподалеку было озеро. Вышли мы туда прогуляться. Девушка сказала: «Егет, ради всех святых не ныряй в воду». А я про себя подумал: хозяин запретил мне открывать двери, я открыл и нашел вон какую красавицу. Если не послушаюсь и нырну в воду, то, может быть, найду еще что-нибудь прекрасное. Спрыг­нул с берега, нырнул и... очутился в этой песчаной пустыне. Обратного ходу нет, здесь остался. Одежда давно износилась, вот и приходится ходить голым.

—  Почему не пойдешь к людям? — с жалостью спро­сил царь.

—  Очень я скучаю по той девушке. Как завижу ка­кого-нибудь человека, еще больше по ней тосковать начи­наю. Потому и прячусь от всех.

Вздохнул царь, двинулся в обратный путь. Добравшись до купца, в девять часов вечера отправился к его лавке. Купец разбил в ступе бриллиант величиной с куриное яйцо, истолок его в пыль и развеял по ветру. Хатамтай поведал ему историю егета, живущего в песчаной пустыне, задал вопрос:

—  Теперь ты скажи, почему такое богатство на ветер пускаешь?

—  Отныне больше не стану делать этого, улыбнулся купец и повел свой рассказ: — У отца я был единственным сыном. Что есть на свете дурного — все я делал. Денег у меня было много. Советов отца не слушался, пил и гулял. С большими деньгами имел много друзей, души они во мне не чаяли. Мать умерла. Потом и к отцу подобралась смерть. Перед тем, как покинуть белый свет, он сказал, мне: «Эй, сынок, помираю я. Как меня не станет, деньги у тебя быстро кончатся. А без денег друзья любить перестанут, все они бросят тебя, и ты, стыдясь перед ними, сам на себя наложишь руки». Я только посмеялся в ответ: «Хе, разве верные друзья бросят меня?» Отец свое твердит: «Напрасно ты не веришь мне — бросят. Все до одного отвернутся. От стыда ты сам себя убьешь. Запомни мой совет: когда надумаешь повеситься, петлю продень в кольцо, прибитое мной к ма­тице». Скоро он умер. С полсотни друзей у меня было, не меньше. С егетами и девушками гуляли мы в вольной степи, потешая душу. Тут у меня кончились деньги. Я не в состоянии оказался платить столько, сколько платили они. Тогда они оставили меня у костра варить индюшек, а сами отправились играть и веселиться с девицами. Затосковал я, задумался и не заметил, как какая-то большая птица схватила одну индюшку и улетела. Вер­нулись друзья обедать, считают: индюшки недостает. Один из самых близких друзей, рассердись, ударил меня по лицу, презрительно крикнул: «Доверили тебе обед, куда же ты смотрел?» От обиды и стыда я готов был сквозь землю провалиться. Хотел утопиться в проте­кавшей рядом речке, но вспомнил наказ отца. Покуда он был жив, ни одного его совета не слушался. Теперь ре­шил: хоть перед смертью исполню то, что он завещал. Вернулся домой. Продел веревку в кольцо, прибитое к матице, надел петлю на шею, мысленно попрощался со своей горькой жизнью. И тут от рывка кольцо оторвалось, матица треснула и что-то со звоном посыпалось на пол. Глянул я — это были спрятанные отцом золото и бриллианты. Среди них и записку нашел, написанную отцом: «Вот видишь, сынок, я оказался прав. Как посту­пили с тобой друзья? Теперь, надеюсь, поумнеешь. Не­верным друзьям отомсти. Открой торговую лавку и каж­дый вечер один из бриллиантов истолки в пыль, развей у всех на виду по ветру. Видя это, предавшие тебя друзья пожелтеют и высохнут от зависти». Сегодня я в последний раз поступил так, ибо из тех бывших друзей почти никого в живых не осталось, повысохли от зависти.

Отправился царь дальше, дошел до муэдзина. Посвя­тил его в историю купца и попросил раскрыть свою тайну.

—  В одном из аулов я учился в медресе, — начал рассказывать муэдзин. — Каждый день на рассвете, драз­ня тамошнего богатого муэдзина, я опережал его, выкри­кивая с минарета азан. Однажды так же проснулся чуть свет, пораньше побежал к мечети и вдруг полился очень сильный дождь. Одежда на мне мгновенно про­мокла. Взобрался я на минарет, а с меня вода ручьями течет. Вдруг появилась какая-то огромная птица, схва­тила меня и унесла с собой. Бросила меня та птица посреди какого-то огороженного кладбища. А в это время, не заметив меня, пришли с тяжелой ношей три человека, закопали ее в одну из могил. Я лежал, притаясь у ограды. С рассветом, как солнце взошло, на кладбище набежало множество людей. Схватили меня, связали по рукам и ногам, понесли с собой. А я не понимаю их языка. Птица, оказывается, принесла и бросила меня в другое царство. Нашелся толмач, сказал мне: «Сегодня ночью исчезла дочь царя. Подозревают, что ее украл ты». Я рассказал ему все о себе, упомянул про тех людей, которые что-то закопали на кладбище. Пошли раскапывать — а там, оказывается, дочь падишаха. Она еще не умерла, оста­лась жива. А падишах, как выяснилось, обещал выдать дочь за того, кто найдет ее. Вот и женил меня на ней. Начал я с ней жить. Из дворца меня никуда не выпускали. Жил словно в плену. Однажды я сбежал, намочил рубаху в воде и стал поджидать ту птицу, чтобы отнесла она меня обратно. Птица в самом деле появилась, вер­нула меня в аул, где я учился. Но теперь мне хочется вернуться обратно к дочери падишаха, как-никак моя жена. Каждый день жду появления птицы. Раз у меня тогда рубаха была мокрая, постоянно окунаю ее в воду, чтобы не просыхала, только вот птица до сих пор не летит.

От муэдзина царь отправился к сапожнику. Рассказал ему историю бедняги-муэдзина. Тогда сапожник о себе начал говорить.

—  Была у меня жена, да такая благочинная, что по пять раз на дню намаз читала, держала уразу. Когда выходила покормить кур, надевала шаль и перчатки. «Почему ты это делаешь?» — спрашивал я. Она, потупясь, отвечала: «Там есть петух-греховодник, не хочу пока­зывать ему свое тело». Такая праведница была моя жена.

Как-то раз вышел я на улицу постоять с мужчинами. Они судачили о своих женах: у того, мол, такая, а у дру­гого этакая. Вступил в разговор и я, хвастаюсь: «Жены, конечно, бывают всякие, но у меня такая скромная, такая воспитанная, пятикратный намаз совершает, ни одну уразу не пропускает». Тогда один усмехнулся, говорит: «Если хочешь испытать жену, попробуй одну ночь не заснуть». Я возмутился: «Как ты смеешь плохо думать про мою жену, возводишь на нее напраслину?» Вернулся домой. Вечер наступил, стемнело. Лег я спать, вспомнил про тот разговор и подумал: «Дай-ка в самом деле про­верю жену». Закрыл глаза, притворился спящим. Долго лежал так, борясь со сном, решил, что понапрасну муча­юсь, только хотел заснуть, как вдруг жена среди ночи встала, прислушалась к моему дыханию, слегка толк­нула, убеждаясь, сплю ли я. Потом умылась душистым мылом, натерлась сандаловым маслом, намазалась румя­нами, надела лучшие наряды и украшения, тихонько выскользнула на улицу. Я поднялся с постели и тайком последовал за ней. Вижу, вошла моя жена в окраинный дом с единственным окошком. Прильнул к нему, наблю­даю. А там полным-полно всяких негодяев: воры, голово­резы, разбойники. Окружили мою жену, ругают: «Почему сегодня поздно пришла?» Она отвечает: «Мой недоносок, будь он проклят, почему-то долго не мог уснуть». По­смотрел я, как они пили и гуляли, потом вернулся к себе, лег в постель. Некоторое время спустя вернулась жена. Смыла с себя румяна и сандал, спрятала наряды. И уже на рассвете улеглась рядом. Я сделал вид, будто ничего не знаю. Утром она сделала тагарат, прочитала намаз, затем надела на руки перчатки, накинула на лицо шаль. Тогда я спрашиваю у жены: «Ты куда?» «Кур покормить», — ответила она. «Разве для этого требуется наде­вать перчатки и накрываться шалью?» Она со смиренным видом говорит: «Ай, душа моя, во дворе ходит петух-греховодпик, стыдно показываться перед ним открытой». Тут я напрямик спросил: «А разве то, что ты делала нынешней ночью, не греховодное дело?» Ох, как взвилась она, как принялась метать громы и молнии. Сказала: «Я оставлю тебя в живых лишь потому, что человек ты хороший». И ушла. С той поры, лишь вспомню, как она встала на дурной путь, то плачу. А когда вспомню, как она надевала перчатки и шаль, считая петуха грехо­водником, то начинаю смеяться.

Сапожник закончил свой рассказ. Царь Хатамтай распростился с ним, отправился в дальнейший двухме­сячный путь. Приехал к царице, изложил ей историю сапожника. Тогда эта женщина тоже принялась расска­зывать:

—  Я была единственной дочерью царя. К нам часто приходил старый ишан. У него на кожаных туфлях были пришиты маленькие колокольчики. «Дедушка ишан, почему на твоих туфлях есть колокольчики, а у других людей нет?» — поинтересовалась я, а он с ясной улыбкой на лице ответил: «По земле ползает очень много всяких букашек, муравьев и прочих мелких тварей. Мы, люди, топчем их, берем на душу грех. Поэтому, чтобы нечаянно не наступить на них, я ношу туфли с колоколь­чиками. Они слышат звон и разбегаются, совесть моя перед ними чиста». Однажды я заболела. Во дворец вызвали ишана. Он лечил меня шептанием и заговорами. После его ухода обнаружилось, что у отца пропали бриллиантовые четки. Отец велел обыскать весь дво­рец — четки не нашлись. После выздоровления меня вы­пустили в сад погулять. Я зашла к ишану и увидела у него эти бриллиантовые четки. Вернувшись, сказала отцу: «Атай, а я твои потерянные четки видела у ишана-бабая». Отец приказал произвести обыск у него. Во время обыска в погребах у ишана было найдено несметное количество золота. Предав ишана казни, отец забрал себе все его богатство. Выяснилось, что ишан был гла­варем бандитов, грабил народ. Когда отец умер, вместо него править страною стала я. Вот с той поры возвращаю народу лишь то, что было награблено ишаном.

Хатамтай, распрощавшись с царицей, уехал в свою страну. Того везира, как обещал, сделал своим главным везиром.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Науширван Справедливый и Хатамтай Щедрый

Жил некогда царь по имени Науширван, царствовал в персидском вилайете*. Был он, скажу я тебе, настолько правдив и честен, что другого такого человека не было во всем мире. Поэтому народ именовал его Науширваном Справедливым.

Жил в те же времена еще один достойнейший муж, Хатамтай. Равных ему по части щедрости не нашлось бы и во всей Вселенной. По этой причине и старый, и малый величали его Хатамтаем Щедрым.

Науширван Справедливый и Хатамтай Щедрый крепко дружили меж собой, и каждый из них почитал другого. Но злоязычные люди разными наговорами нарушили их дружбу, вызвали вражду. И однажды Науширван Спра­ведливый в сердцах вскричал:

—  Я — царь! Пусть Хатамтай склонит голову к моим ногам, иначе я погублю его!

Дошли его слова до слуха Хатамтая, и Хатамтай ска­зал:

—  Нет у меня, свободного человека, нужды склонять голову к его ногам. Не признаю я таких царей.

Теперь весть об этом довели до Науширвана. Распа­лился царь и вознамерился отомстить за дерзость.

Владел Хатамтай скакуном по прозвищу Актамак, равных которому мир еще не знал. До того, скажу я тебе, быстроногий был конь, что месячный путь одолевал за день. Науширван Справедливый, разозлившись на Хатамтая Щедрого, дал обет: «Либо голову его получу, либо — скакуна!»

У царя была дочь, столь, скажу я тебе, прекрасная, что красавицы из красавиц стеснялись показываться рядом с ней. И вот Науширван Справедливый, собрав свой народ, вдруг объявил:

Соплеменники! Я, Науширван Справедливый, дол жен наказать Хатамтая. Коли он, человек низкого звания, не склоняет голову передо мной, царем, и коли я не покажу миру свою царскую власть, то какой, сами посудите, у меня, сидящего на троне, будет авторитет? Эй, народ, кто доставит мне либо голову Хатамтая, либо, на худой конец, его скакуна, того женю на единственной своей дочери.

В этом царстве в ту пору жил один бедный егет. Был он не из робких и лицом красивый. «Добра у меня нет, терять тут нечего. Выпадет счастье, так женюсь на царев­не, не выпадет, так и умереть не жалко», — решил этот егет и, поклявшись доставить либо голову Хатамтая, либо, на худой конец, его скакуна, отправился в путь.

Едет егет и думает: «Сделаю свое дело, не заезжая к Хатамтаю — подкараулю его где-нибудь или заеду прямо к нему, погощу, а ночью, когда заснет, отрежу голову». Ехал он, размышляя так, ехал и доехал до од­ного аула. Тут из крайнего дома вышел мужчина.

—  В какую сторону к Щедрому ехать, где примерно он живет? — спросил у него егет.

—  Зачем он тебе? Что у тебя за дело к нему?

—  Я — человек бедный и увечный. Не подаст ли, думаю, Щедрый что-нибудь во имя милосердия, — отве­тил егет.

Тогда незнакомец объяснил, как доехать до аула, где живет Щедрый, и егет благодаря этому вскоре пред­стал перед самим Хатамтаем.

У Хатамтая Щедрого не было под рукой другого живот­ного, чтобы зарезать для угощения гостя, кроме этого необыкновенного коня, все раздал людям. И Хатамтай зарезал своего скакуна, наварил мяса, накормил егета до отвала, и все делал сам, хлопотал, оказывая госте­приимство, как усерднейший из усердных слуг. Когда подошло время ложиться спать, своими руками постелил постель и уложил гостя. Потом лег сам и уснул.

А егет, изумленный щедростью Хатамтая, думал: «Горе мне! Замыслил убить из-за девушки такого хоро­шего человека! Не принесет мне это дело славы! Хоть и не убью его, какая-нибудь девушка для меня найдется, а столь щедрого мужа больше не найти!» Думал он так, думал и горько заплакал. Хатамтай, услышав плач, проснулся и спрашивает:

—  О, мой драгоценный гость, почему ты плачешь? Егет, ничего не утаив, рассказал, зачем он приехал.

Хатамтай, выслушав его, сильно огорчился.

—  Вай, — говорит, — какая жалость! Из двух воз­можностей у тебя осталась только одна!

—  Я отказался от своего намерения, — отвечает егет, плача.

А Хатамтай опять:

Вай, какая жалость! Скакуна-то я зарезал. Остается только, коли это тебя устроит, пожертвовать головой.

Сказав так, вскочил Хатамтай с места, схватил висев­ший на кирэгэ* кинжал, приставил к горлу — собрался сам себе голову отрезать. Ладно еще его жена, вскочив следом, отвела его руку.

—  Опомнись, — говорит, — Щедрый! А Хатамтай:

—  Не мешай! Гостю нужна моя голова. Не отступилась жена.

—  Подумай-ка, — говорит, — ведь ты принял ошибоч­ное решение. Пока гость довезет голову до царя, лицо изменится, царь не признает твою голову, а коль и при­знает, может совершить злодейство — отказаться от обе­щания выдать дочь за этого бедного егета. Лучше отдать гостю голову вместе с телом, живьем-то уж ты наверняка принесешь пользу.

Найдя слова жены вполне убедительными, Хатамтай надел себе на голову недоуздок и протянул повод егету. Как ни отнекивался егет, не принял Хатамтай его воз­ражений, заставил-таки повести себя к царю на поводу, да еще и со связанными руками.

Много дней они шли, немалый путь одолели, немало вод пересекли, пока дошли до города, где царствовал Науширван Справедливый. Прослышав, что такой-то егет ведет Хатамтая Щедрого, царь сам выехал им на­встречу. Выехал и видит: руки у Хатамтая связаны, на шее — веревка, на голове — недоуздок, — и впрямь бед­ный егет ведет его на поводу. Изумленный всем этим царь спросил у егета:

—  Как ты его поймал?

Егет, ничего не упустив, поведал обо всем, что пере­жил, что видел и слышал. У Науширвана Справедливого душа, видать, переполнилась — заплакал царь, слушая рассказ егета. Выплакавшись, сказал:

—  Воистину щедр тот, кто, оторвав от себя послед­нее, отдает другому. Найдется ли еще муж, готовый, по­добно Хатамтаю, отдать даже собственную голову?

В свою очередь Хатамтай Щедрый сказал:

—  Хочешь, мой падишах, — отсеки мне голову, хо­чешь — преврати меня в раба, только уж, пожалуйста, исполни то, что обещано этому егету.

Куда Науширвану Справедивому деваться — не огра­ничиваясь выражением восхищения щедростью Хатамтая Щедрого, подтвердил обещание выдать дочь за этого самого егета. Потом снова сказал:

—  Хатамтай ради щедрости не пожалел головы. Коли я, не сумев подавить свою злость, убью его, то потеряю в глазах народа право именоваться Справедливым.

Сказав так, освободил он Хатамтая от пут и принял его в свои объятия. И вернулась их дружба.

После этого, говорят, оба они прожили долгую жизнь, дошли до конца земного пути в полном согласии и пере­селились в мир вечного блаженства.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.