Записи с меткой «а н толстой сорочьи сказки»

Сорочьи сказки

Лиса

Под осиной спала лиса и видела воровские сны. Спит лиса, не спит ли — все равно нет от нее житья зверям.

И ополчились на лису — еж, дятел да ворона Дятел и ворона вперед полетели, а еж следом покатился.

Дятел да ворона сели на осину.

—  Тук-тук-ту-к, — застучал дятел клювом по коре.

И лиса увидела сон — будто страшный мужик топором машет, к ней подбирается.

Еж к сосне подбегает, и кричит ему ворона:

—  Карр еж!.. Карр еж!..

«Кур ешь, — думает ворона, — догадался проклятый мужик».

А за ежом ежиха да ежата катятся, пыхтят, переваливаются...

—   Карр ежи! — заорала ворона.

«Караул, вяжи!» — подумала лиса, да как спросонок вскочит, а ежи ее иголками в нос...

—  Отрубили мой нос, смерть пришла, — ахнула лиса и — бежать.

Прыгнул на нее дятел и давай долбить лисе голову.

А ворона вдогонку: «Карр».

С тех пор лиса больше в лес не ходила, не воровала. Выжили душегуба.

Алексей Николаевич Толстой

Сорочьи сказки

Ёж

Теленок увидал ежа и говорит:

—  Я тебя съем!

Еж не знал, что теленок ежей не ест, испугался, клубком свернулся и фыркнул:

—  Попробуй.

Задрав хвост, запрыгал глупый телёнок, боднуть норовит,
потом растопырил передние ноги и лизнул ежа.

—  Ой, ой, ой! — заревел теленок и побежал к корове-матери, жалуется.

—  Еж меня за язык укусил.

Корова подняла голову, поглядела задумчиво и опять принялась траву рвать.

А еж покатился в темную нору под рябиновый корень и сказал ежихе:

—  Я огромного зверя победил, должно быть, льва!

И пошла слава про храбрость ежову за синее озеро, за темный лес.

—  У нас еж - богатырь, — шепотом со страху говорили звери.

Алексей Николаевич Толстой

Сорочьи сказки

Мышка

По чистому снегу бежит мышка, за мышкой дорожка, где в снегу лапки сту­пали. Мышка ничего не думает, потому что в голове у нее мозгу — меньше горошины. Увидала мышка на снегу сосновую шишку, ухватила зубом, скребет и все черным глазом поглядывает — нет ли хоря.

А злой хорь по мышиным следам ползет, красным хвостом снег метет.

Рот разинул — вот-вот на мышь кинется...

Вдруг мышка царапнула нос о шишку, да с перепугу — нырь в снег, только хвостом вильнула. И нет ее.

Хорь даже зубами скрипнул — вот досада. И побрел, побрел хорь по белому снегу. Злющий, голодный — лучше не попадайся.

А мышка так ничего и не подумала об этом случае, потому что в голове мышиной мозгу меньше горошины. Так-то.

Алексей Николаевич Толстой

Сорочьи сказки.

Сорока.

За калиновым мостом, на малиновом кусту калачи медовые росли да пря­ники с начинкой. Каждое утро прилетала сорока-белобока и ела пряники.

Покушает, почистит носок и улетит детей пря­никами кормить.

Раз спрашивает сороку синичка-птичка:

—  Откуда, тетенька, ты пряники с начинкой таскаешь? Моим детям тоже бы их поесть охота. Укажи мне это доброе место.

—  А у черта на кулижках, — отвечала сорока-белобока, обманула синичку.

—  Неправду ты говоришь, тетенька, — пискну­ла синичка-птичка, — у черта на кулижках одни сосновые шишки валяются, да и те пустые.Ска­жи — всё равно выслежу.

Испугалась сорока-белобока, пожадничала. Полетела к малиновому кусту и съела и калачи медовые, и пряники с начинкой, все дочиста.

И заболел у сороки живот. Насилу домой допле­лась. Сорочат растолкала, легла и охает...

—  Что с тобой, тетенька? — спрашивает синич­ка-птичка. — Или болит чего?

—  Трудилась я, — охает сорока, — истомилась, кости болят.

—  Ну, то-то, я думала другое что, от другого чего я средство знаю: трава Сандрит, от всех болестей целит.

—  А где Сандрит-трава растет? — взмолилась сорока-белобока.

—  А у черта на кулижках, — отвечала синичка-птичка, крылышками детей закрыла и заснула.

«У черта на кулижке одни сосновые шишки, — подумала сорока, — да и те пустые», — и затоско­вала: очень живот болел у белобокой.

И с боли да тоски на животе сорочьем перья все повылезли, и стала сорока — голобока. От жадности.

Алексей Николаевич Толстой