Сант и Басант

Жил-был царь. Было у него два сына. Старшего звали Сант, а младшего – Басант. Царь с царицей души в них не чаяли. А у царицы в опочивальне свила себе гнездо пара пташек. И видно было, что пташки живут в любви и согласии. Скоро самочка села на яйца и на глазах у царицы вывела двух птенцов. Принялись птицы – мать с отцом – таскать червяков и букашек, а детушки только рты разевали. Поневоле царице на ум приходило сравнение: как сама она была счастлива со своею семьею, так и пташка радостно щебетала в хлопотах о детях.

Раз лежит царица в постели и видит: нет в гнезде матери. Птенцы пищат, мать зовут, а отец сидит, скучает. Ночь прошла, а пташки нет. Царица глаз не сомкнула – все размышляла, что же стряслось, куда пташка девалась. И пришло ей на ум:

«Вот не станет меня, что будет тогда с моими детьми?»

Через день-другой отец птенцов привел с собой новую подругу, и птичий дом опять ожил. Отец ликовал, и птенцы поначалу тоже обрадовались. Они с писком тянулись к мачехе – ждали от нее ласки. А она в ответ принялась их злобно клевать. Отскочили птенчики в страхе. Горькая у них сделалась жизнь. Никто их вовремя не накормит, никто не напоит. Родному отцу, и тому до них дела не стало.

Вот и пришел им конец. Раз видит царица, оба птенца мертвые лежат на земле, а глаза у пичуги, их мачехи, горят торжеством. Царице словно нож в сердце вонзили. Сразу подумала она о собственных детях: «Случись, я умру и царь женится на другой, сколько им достанется горя». Тут вошел царь и увидал царицу в печали. Он встревожился, спрашивает:

– Что с тобой? Ты нездорова?

– Нет, ничего, – отвечает царица.

Царь уж хотел за лекарем посылать, но царица его удержала. Спрашивает его:

– Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?

– Когда бывало такое, чтобы я отказал тебе в просьбе? – отвечал царь. – Говори прямо, в чем дело.

Царица и говорит:

– Случись мне умереть, не женись на другой. Видишь пичугу, самца? У него пропала подружка. Он привел в гнездо другую, а она его птенчиков замучила до смерти. Пока мать их жива была, он и сам о них пекся, а как взял другую подружку, стал перед ней раболепствовать. Иначе с чего бы птенчикам помереть? Вот и молю я тебя: не женись на другой.

Царь рассмеялся и отвечает:

– Ну и ты хороша, дорогая! Нагляделась на этих пернатых и невесть что себе в голову вбила. С чего тебе умирать? Даст бог, до старости доживешь.

Слово молвится да забывается, а дума тяжкая в душу западает. Одолела царицу тоска. Стала сохнуть она не по дням, а по часам, покуда совсем не слегла. Что царь ни делал, как ей помочь ни старался, а спасти ее не сумел. Остались дети сиротами. Умерла царица, и потянулись к царю отовсюду свахи и сваты, да он помнил, как с пташками вышло, и всех прочь гнал. Дело житейское, начали его со всех сторон уговаривать, он и согласился жениться. Пришла новая царица, и дворец словно ожил. Радовались царевичи – Сант и Басант, что нашлась им новая мать. Ну, а царь себя не помнил от счастья.

Однажды Сант и Басант играли в саду в мяч. А царица во внутреннем дворике устроила себе омовение. Вдруг мяч высоко подлетел и упал прямо во дворик. Закричала царица: «Ай-ай!» Мальчики прибежали, увидели царицу в слезах и перепугались. А она пошла прямо в «дом гнева», легла. Царь сразу к ней, да она к нему и головы повернуть не желает. Царь ее спрашивает:

– Что тут стряслось? Царица ему отвечает:

– Эти любимцы твои, Сант и Басант, запустили мячом мне прямо в грудь. От боли дух захватило. Если тебе до меня нету дела, зачем было на мне жениться? Или с ними милуйся, или со мной. Два меча в одни ножны не вложишь. Эти двое мне как бельмо на глазу. Смотреть на них не могу!

– Потерпи, царица, – говорит царь. – Если тебе от них нету покоя, я их в другом дворце поселю.

Царица еще пуще разгневалась:

– Думаешь, ты их в другой дворец переселишь, так они меня и мучить перестанут? Как же, стану я греть змей у себя на груди! Если ты меня любишь, вели у них вырвать сердца и мне представить. Тогда моя душа успокоится.

Слезы застлали глаза у царя, он весь затрясся от гнева и скорби.

– Царица! – сказал он. – Подумай, что ты говоришь. Неужто ты хочешь мне сердце разбить?

– Думать тут не о чем, – возразила царица. – Покуда мое желанье не будет исполнено, я не притронусь ни к еде, ни к питью.

Долго вразумлял царь царицу, но смягчить ее не сумел. Тогда он позвал палачей и отдал им в руки обоих царевичей. Велел вырвать у них сердца и немедля представить царице.

Палачи увели Санта и Басанта в лес. Да не поднялись у них руки на красавцев царевичей. Они отпустили братьев, а вместо них убили шакала и пса и их сердца показали царице. Легко стало у нее на душе, и зажила она с мужем в забавах и радостях.

А Сант и Басант пошли бродить по лесу. И случилось так, что Басант свалился в колодец. Что было делать бедняге Сайту? Поплакал он и дальше пошел. Той порой к колодцу пришла за водой жена гончара. Только она опустила в колодец ведро, Басант ухватился за веревку. Женщина заглянула в колодец и отпрянула в страхе.

– Не бойся меня, я царевич! – крикнул Басант. – Вытащи меня отсюда.

Женщина вытащила его из колодца. Своих детей у нее не было, и она Басанту очень обрадовалась. Остался он жить в доме у гончара. Раз в тех краях охотился один царь. Он заехал в деревню, и Басант попался ему на глаза. Изумился царь, откуда у гончара такой красавец сын. Стал он требовать, чтобы гончар отдал ему мальчика. Гончар ни в какую. Наконец жена гончара говорит:

– Это нам написано на роду зарабатывать хлеб тяжким трудом. Такая уж наша доля. А если царевич приглянулся царю и тот его к себе требует, как же нам его не отдать? Он и у царя в доме будет украшением.

Порешили на том гончар с женой и вручили Басанта царю. Царь усадил его на коня и привез во дворец. А гончара с женой тоже позвал к себе в город. Отвел им хороший дом и на всю жизнь обеспечил.

Царь обучил Басанта грамоте и искусству стрельбы из лука, а когда мальчик подрос, женил его на своей красавице дочери. И отдал царь ему половину своих владений. Раз Басант прогуливался по дворцовым покоям. Вдруг слышит – нищий поет, чуть не плачет:

Царя Читаранджана малые дети,

Братья родные Сант и Басант...

Только услышал это Басант, вырвался из объятий жены, бросился в двери и прижал нищего к сердцу. Лена остолбенела, глазам своим не верит. А нищий тот был старший брат его Сант. Избитый, оборванный, пришел он в этот город просить подаяния. Тяжело было Басанту увидеть, как бедствует брат. Он привел Санта к себе во дворец, умастил его сандаловой мазью и одел в самое лучшее платье.

Вскоре решили Сант и Басант, что настало им время вернуться в родные края. Тесть Басанта на прощанье щедро одарил дочь и зятя богатством и всяким добром.

Вернулись Сант и Басант в отчий дом. Что же видят? Отец их ослеп, а мачеха знай себе веселится. Безудержный гнев обуял Басанта. Он приказал вырыть глубокую яму и живьем закопать в нее мачеху. И зажили все в мире и счастье.

Самый удивительный сон

Жили три дурака. Пошли они однажды на базар купить кое-чего по хозяйству. В пути они остановились отдохнуть и решили сварить молочную рисовую кашу. Каша сварилась, и все трое досыта наелись. Каши вышло много, так что как ни старались дураки, а всю доесть не смогли. Выкинуть остатки никто из них не решился: жалко было.

Стали они думать, что делать с оставшейся кашей. Самое лучшее было бы съесть кашу утром. Но вот тут-то между ними и разгорелся спор.

– Сейчас я съел меньше всех, – сказал один, – поэтому все, что осталось, утром съем я один.

Но второй дурак на это не согласился и тоже сказал, что утром со всей кашей справится он один.

Третий также потребовал всю кашу себе. Долго препирались они и наконец решили: кому ночью приснится самый удивительный сон, тот и съест кашу.

Настала ночь. Все трое улеглись спать, мечтая о том, чтобы увидеть хороший сон. Двое дураков заснули спокойно. Они знали: что-нибудь уж им да приснится. А третьему не спалось. Его мучило беспокойство: вдруг он никакого сна не увидит?

Прошла полночь, близилось утро, а ему так и не удалось заснуть.

«Плохо дело, - подумал он, - не видать мне каши!»

И вдруг ему так захотелось каши, как еще никогда в жизни не хотелось. Долго лежал он и наконец не вытерпел: встал потихоньку и съел всю кашу. А потом лег и сразу заснул. Наступило утро. Все трое проснулись и с опаской посмотрели друг на друга: не встал ли кто раньше остальных? Первым двум дуракам не терпелось рассказать о своих снах. Неизвестно, приснилось ли им на самом деле что-нибудь или нет, но рассказы они сочинили. И как только зашла речь о каше, первый сказал:

– Ну что ж, братцы, расскажем свои сны!

– Давайте сначала я! – воскликнул второй. Он почесал в голове и стал рассказывать:

– Приснилось мне, будто гуляю я в большом саду. Кругом, куда ни глянь, цветы – красные, желтые, зеленые и даже черные. Над цветами пчелы жужжат. Запел я песню. Услышала мое пение райской красоты дева. Смотрю, подходит она ко мне и говорит: «Никогда до сих пор не видела я такого красивого мужчины». Обняла тогда она меня...

И он рассказал свой сон до конца.

– Теперь твоя очередь! – сказал первый дурак третьему.

– Нет, сначала рассказывай ты, - ответил тот, -а я потом.

– Ну, ладно, – согласился первый. И рассказал, что ему приснилось, будто он стал раджей.

Настала очередь третьего рассказывать.

– А я, братцы, такой страшный сон видел!.. - начал он. – Будто схватил меня злой демон да как начал бить! Бьет-бьет, а сам приговаривает...

– Что же он говорил?

– А вот что: «Ешь сейчас же всю кашу, не то живым не отпущу!»

– И что же, тебе пришлось съесть всю кашу?

– А как я мог этого не сделать? – ответил третий дурак. – Ведь он не переставал бить меня!

– А ты позвал бы нас! – сказали оба других дурака.

– Как же я мог вас позвать? Ведь один из вас был раджей, а другого обнимала райская дева!

Что они могли ответить на это? Так и остались два дурака без каши.

Выходит, что и иные дураки иногда бывают умными!

Сам себя погубил

В одном большом лесу издавна жили два друга – антилопа и ворон. Каждое утро антилопа паслась на ближнем лугу, а ворон улетал за добычей в какое-нибудь селение. И вот раз, когда антилопа осталась одна, она вдруг увидела поблизости от себя шакала. Шакал сказал:

– Здравствуй, дорогой друг! Наконец-то я встретился с тобой!

– Откуда ты знаешь меня и кто ты такой? – спросила удивленная антилопа.

– Весь лес знает о твоей прекрасной дружбе с вороном, – ответил шакал. И, сделав вид, что вытирает лапой слезы, проскулил:

– Я совсем одинок... Позволь мне стать твоим другом. Антилопа поверила словам шакала и сказала:

– Хорошо, я согласна быть твоим другом. Пойдем со мной.

– Когда она привела шакала к своему жилищу, ворон удивился и спросил:

– Скажи мне, друг, кто твой спутник? Антилопа ответила:

– Это бедный шакал... Он совсем одинок... Пусть он будет нашим другом...

– Пусть будет, – согласился ворон. И они зажили все вместе.

Часто случалось так, что шакал и антилопа оставались наедине, и тогда коварный шакал все время думал только о том, как ему съесть антилопу.

И вот однажды он сказал ей:

– Хочу тебя обрадовать, дорогой друг: невдалеке отсюда нашел я прекрасное поле молодой пшеницы. Поспешим туда, и ты убедишься, что я постоянно думаю о твоем благе.

Не чуя беды, антилопа побежала вслед за шакалом и вскоре увидела густое поле зеленой пшеницы.

– Ах, шакал, ты очень хороший друг! – промолвила доверчивая антилопа.

С этого дня она каждое утро приходила на поле и поедала молодые всходы пшеницы.

Как задумал шакал, так и получилось: хозяин поля увидел, что кто-то поедает его пшеницу, и поставил ловушку. Бедная антилопа не заметила ловушки и попала в петлю. Сначала она очень испугалась, а потом подумала:

«Не беда, сейчас придет шакал и спасет меня».

И только она так подумала, как увидела шакала.

– Дорогой друг, как я тебя ждала! – воскликнула антилопа. – Скорее перегрызи эту петлю, и я снова буду свободна!

Шакал не спеша подошел к ловушке, посмотрел на петлю и сказал:

– Ты, верно, забыла, антилопа, что сегодня день моего рождения. Знай же, что в этот день я никогда не работаю. Потерпи немного: завтра я приду сюда и освобожу тебя...

Так сказав, он проворно убежал в кусты. Спрятавшись там, шакал радовался: «Все получилось, как я хотел. Сейчас придет человек, убьет глупую антилопу, мясо и шкуру возьмет себе, а потроха достанутся мне...»

В это время над полем пролетал ворон. Увидев в беде друга, он опустился на землю и воскликнул:

– Не бойся! Сейчас я найду шакала, он без труда перегрызет такую петлю!

– Не трудись понапрасну, – сказала печально антилопа. – Я уже просила его помочь мне, но он не захотел. Коварный шакал ждет моей смерти!..

И тут ворон увидел, что вдали показался человек. За спиной человека болтался большой лук.

– Притворись мертвой! – шепнул антилопе ворон. – И как только услышишь, что я каркнул, вскакивай и беги со всех ног!..

Едва антилопа успела растянуться, как человек уже был у ловушки. Увидев мертвую антилопу, он радостно воскликнул:

– Так вот кто топтал мое поле! Сейчас мы посмотрим, что за шкура у этого зверя!

– И, положив лук на землю, он снял петлю с ноги антилопы.

Вытащив нож, хозяин поля хотел уже приступить к задуманному делу, как вдруг на голову его опустился ворон. Ворон клюнул человека в темя, отлетел в сторону и сел на ближний куст.

Схватив палку, человек бросился к птице. Но ворон отлетел еще на несколько шагов и опустился в пшеницу.

– Ах, негодная птица! – закричал сердито человек. – Погоди же, ты от меня не уйдешь!

И, так воскликнув, он побежал в глубь поля, стараясь подшибить ворона палкой.

Но ворон ловко увернулся от палки человека, снова отлетел в сторону и громко каркнул. Тогда антилопа вскочила и понеслась что есть духу в лесную чащу.

Человек же, гоняясь за вороном, даже не заметил, как оказался вдали от своего поля.

Когда шакал выглянул из-за кустов, он очень удивился: куда делся человек? Почему не видно антилопы?

Подойдя к ловушке, шакал наткнулся на брошенный человеком лук.

«Что ж, – подумал огорченный шакал, – раз не удалось попробовать потрохов антилопы, придется сегодня утолить свой голод хоть тетивой этого лука – ведь она сделана из жил...»

Подумав так, он злобно рванул клыками тетиву, тетива порвалась, лук мгновенно разогнулся и с такой силой ударил шакала по голове, что тот упал замертво.

Так, готовя гибель другому, подлый притворщик погубил сам себя.

Репа

Давно это было. Жил в одной деревне старик-крестьянин. Как-то посеял он на своем поле репу, а поле его находилось по соседству с домом помещика. Однажды вечером помещик выпустил на поле крестьянина стадо овец и свиней. Овцы поели нежные золеные листки репы, а свиньи разрыли землю и обгрызли корни.

Бог знает, каким чудом уцелел на поле один-единственный росток. Бедный крестьянин принялся заботливо ухаживать за ним. Каждый день он щедро поливал его водой, раз в неделю удобрял землю.

Пришла зима. Ударили морозы. Но крестьянину и в голову не приходило пойти выкопать репу. Наконец, когда наступила весна, он выкопал ее. Репа выросла на диво большая. Она была такая огромная, что за нее, как за стол, свободно могло усесться десять человек!

Случилось, что через деревню проезжал судья той округи со своей свитой. Паланкин, в котором он возлежал, несли восемь человек. Когда судья увидел репу, лежащую на дворе у крестьянина, на лице его отобразилось величайшее изумление.

– Поразительно! – воскликнул он, не отрывая глаз от огромной репы.

– Удивительно! – хором подхватила свита.

– Поистине это какое-то чудо! – присоединился к ним и подоспевший помещик.

– Ты должен послать это чудо нашему махарадже! – обратился судья к старому крестьянину.

– Ваша милость считает, что мне следует отдать репу? – недовольно возразил тот. – А что я буду есть?

– Как?! Этакая деревенщина собирается съесть эту чудесную огромную репу? Не смей и помышлять об этом! Поспеши поднести репу махарадже, а не то я сделаю это вместо тебя!

И судья написал махарадже послание:

«Государь мой!

Благодаря Вашему милосердию, под сенью закона и справедливости, в Вашем государстве уродилась репа невиданных размеров. Ни один из Ваших подданных не достоин того, чтобы обладать этим чудом. А посему велите человеку, вырастившему репу, преподнести ее Вашей милости».

Прочтя послание судьи, махараджа был весьма польщен, хотя и не совсем хорошо понимал, что он будет делать с такой огромной репой. Но подарок он все же принял. Судья был повышен в должности, а старого крестьянина одарили драгоценностями. Слуги махараджи забрали у него репу и удалились во дворец. А старик-крестьянин с горечью глядел на драгоценности, лежавшие на его ладони. Съесть их он не мог и продать также. Ведь это был подарок махараджи!

А помещик был погружен в размышления иного рода.

«Какой счастливец этот старик! - думал он. -Такое огромное богатство получил за какую-то репу! О, если б я мог преподнести махарадже какую-нибудь диковинную вещь!»

Ни днем, ни ночью не знал он покоя от своих тяжелых дум; он так сокрушался, что даже заболел и чуть не умер.

Но вдруг его озарила счастливая мысль. Он отправился к судье, который стал еще более важным и знаменитым человеком в их округе, дал ему денег и попросил написать от своего имени послание махарадже.

Когда махараджа прочел это новое послание, он вспомнил о репе и подумал, что напрасно принял такой подарок. Какая от репы польза? Только место лишнее занимает!

И махараджа решил, что его и на этот раз хотят провести.

Когда помещик предстал перед своим господином, тот спросил его сурово:

– Ну, говори, с чем ты явился ко мне?

– О господин мой, я привел в подарок вашей милости свою дочь, – сказал помещик, склоняясь в почтительном поклоне.

Махараджа пришел в восторг при виде прелестной молодой девушки, которая плакала, прижавшись к отцу. Он распорядился немедленно препроводить ее на женскую половину дворца.

– А тебе я подарю дорогую и редкостную вещь. Ей цены нет, – сказал он помещику.

И прежде чем тот смог догадаться, какая его ждет награда, слуги притащили огромную репу и положили ее перед помещиком. Как он мог проявить хотя бы малейшее недовольство! Пришлось ему забрать репу с собой. Вернувшись домой, он выбросил ее во двор.

Когда старый крестьянин узнал, что репа его гниет на помещичьем дворе, он воскликнул:

– О, как глупы все эти раджи, махараджи и помещики! Не знают даже, на что годится репа!

И он принялся еще усерднее трудиться на своем поле.

Ревнивые невестки

Жил-был царь. Было у царя семь сыновей и одна дочка – она была самая младшая. В тот год, когда сыновей поженили, царь с царицею оба скончались, а дочку пристроить они не успели – она была еще слишком мала. Семеро братьев разъезжали по торговым делам, а сестра оставалась дома с их женами.

Раз уехали они торговать в дальние края. Прошел целый год – и их все нет. Вот их жены и сговорились извести золовку.

Стали ей говорить:

– Ну, девушка, видишь, братья твои не едут. Принеси нам воды в этом дырявом горшке. А не принесешь – есть тебе не дадим.

Так они ей говорили. Что ей было на это ответить? Пришлось делать, что приказали. Вытащили они для нее дырявый горшок, поставила она его на голову и пошла на гхат. Опустила она здесь горшок наземь и заплакала. Плачет, причитывает, а слова у нее в песню складываются:

Дырявый горшок я, девушка, принесла,
Дырявый горшок я, девушка, принесла,
Где же вы, братцы мои, нынче торговлю ведете?

Ушла девушка на гхат и плачет там. Долго она так проплакала. Потом, говорят, вышли из воды лягушки и говорят ей:

– Скажи, девушка, о чем ты плачешь. Мы видим, ты давно тут сидишь и, слышим, плакать не перестаешь. Нам самим от этого горько. Скажи, о чем ты плачешь.

– У меня семеро старших братьев, а я у них одна сестра, – отвечает она. – Мои невестки, все семь, хотят меня извести: заставили меня носить воду в дырявом горшке. Была бы здесь одна дырка, я бы ее рукой закрыла и как-нибудь принесла бы воды, да их тут пять или шесть. Как мне воду нести? А они мне сказали: «Смотри не замазывай дыр глиной или смолой. Неси горшок, как он есть». Вот о чем я убиваюсь, вот зачем плачу.

– Не плачь, девушка, – говорят лягушки. – Утешься и не горюй. Набери в горшок воды, а мы ляжем на дырки и закроем их. Тогда ставь его на голову и неси, а принесешь – опускай потихоньку, об подставку не стукни. Ну, бери горшок, набирай воду.

Тут она перестала плакать, взяла горшок, набрала воды и понесла его на голове. Принесла и поставила на подставку. Невестки ее говорят одна другой:

– Дивное дело, сестрицы! Принесла ведь она. Не удалось нам ее одолеть.

Смотрят на горшок: он дырявый, как был, а вода из него не течет.

Потом они ей говорят:

– Ну, девушка, нарви листьев и принеси, только не связывай.

Она и впрямь пошла в лес. Пришла туда, заплакала и причитывает такими словами:

Без веревки листья я, девушка, принесла,
Без веревки листья я, девушка, принесла,
Где же вы, братцы мои, нынче торговлю ведете?

И вот, когда она так плакала и причитывала, выползла древесная змея и спрашивает:

– Скажи, девушка, зачем ты так плачешь? От твоих слез у меня сердце щемит. Скажи мне, зачем ты так плачешь?

– Мои братья уехали торговать, – отвечает девушка, – а их жены хотят меня извести. Они мне и водицы не дают, что с риса сливают, поесть, а сегодня они мне сказали: «Пойди, нарви листьев и принеси, только не связывай. Тогда мы дадим тебе есть. А не то ничего не получишь». Вот о чем я горюю, вот какая тоска заставила меня плакать. Видишь, сколько листьев я нарвала. Как мне их теперь отнести? Вот отчего я так горюю.

– Ах, ты горюешь о том, как их отнести? – отвечает змея. – Не печалься об этом. Я тебе помогу их снести. Только, когда придешь домой, ты вязочку не бросай, а опусти тихонько на землю.

Сказала это змея и растянулась во всю длину.

– Клади на меня листья, – говорит. – Потом я свернусь, и получится связка.

И вправду, у девушки много было нарвано листьев – корзина бы полная вышла. Все эти листья она уложила поверх змеи. Потом взяла змею за голову и понесла связку домой. Невестки увидели, что она возвращается, и говорят:

– Ну-ка, сестрицы, посмотрим, чем она листья связала.

А девушка отвечает:

– Подождите. Дайте мне сначала их положить, потом смотрите.

Положила осторожненько листья, змея тут же развернулась – они и не заметили, как она ускользнула.

– Нет, говорят, – сестрицы, опять у нас с ней не вышло.

Потом они ей сказали:

– Завтра, девушка, принеси хворосту. Только не связывай.

На другой день она пошла в лес и набрала хворосту. После села; сидит, плачет и поет:

Без обвязки хворост я, девушка, принесла,
Без обвязки хворост я, девушка, принесла,
Где же вы, братцы мои, нынче торговлю ведете?

Набрала она хворост, сложила и плачет так там в лесу. Услышал ее крысиный удав, выполз и говорит:

– Слушай, девушка, о чем это ты так долго плачешь? Тебя слушать больно. О чем ты плачешь? Скажи мне.

– Что мне еще делать, как не плакать? – отвечает девушка. – Душа у меня иссохла, стала словно соломинка. Мои братья уехали торговать, а их жены хотят меня вконец извести. Они мне велели дров принести, да не увязывать. Видишь, я набрала, а как мне нести? Вот почему я тоскую и плачу.

– Ах, вот из-за чего ты горюешь, – говорит крысиный удав. – Не печалься. Утешься, я сейчас помогу тебе их донести. Только, как домой принесешь, клади дрова осторожно.

Тут змея растянулась во всю свою длину и добавила:

– Ну, клади дрова на меня, а я вокруг них обернусь, и будет тебе вязанка.

И вправду, сложила она все дрова на змею, а змея вокруг них обернулась и их крепко стянула. Положила девушка дрова на голову и понесла, а как дошла до дому, тихонечко опустила их у изгороди. Только опустила, змея соскользнула – и под изгородь.

Вышли из дому невестки, глядят на работу. А придраться им не к чему. Старались они еще мучить ее не раз и по-разному, да доконать никак не сумели.

Собрались раз все невестки совет держать и договорились они вот на чем.

– Пойдемте, – говорят, – все вместе в лес за дровами.

И вправду, пошли они все и золовку с собой тоже взяли. Как зашли они в лес, видят: стоит у дороги дерево мачкунда, всё в цвету.

– Стойте, – говорят. – Давайте сперва цветов нарвем, а потом пойдем дальше.

Стали невестки пробовать влезть. Только вид делают: влезут чуть-чуть и вниз сползают. И каждая говорит:

– Нет, мне не влезть.

Все подряд одно и то же сказали, потом повернулись к золовке.

– Лезь, девушка, – говорят. – Постарайся для нас.

– Кто его знает, – отвечает она. – Наверно, мне тоже не влезть.

– Полезай, – говорят. – Попробуй влезть. У тебя, может, получится.

Тут, правду сказать, стали они ее силой подталкивать да подсаживать. Как залезла она, говорят:

– Ну мы тебе помогли взобраться, теперь нарви нам побольше цветов.

А сами тем временем принесли колючих веток и обложили ими ствол снизу, да еще веревками их привязали, чтоб крепче держались. А после ушли и бросили девушку там на дереве.

Прошло много времени, кто его знает сколько, и проезжали тем местом ее старшие братья, все семеро. Как подъехали к цветущему дереву, сели под ним и говорят:

– Давайте отдохнем малость под этим деревом.

Ну а девушка от голода так ослабла, что слова вымолвить не могла, а все ж еще живая была. Увидела она их и признала, а позвать-то не может. Вот сидят они там, а сверху ее слезы каплют, и случись так, что слезы эти упали прямо на спину старшему брату.

– Эй вы, парни, – говорит он. – Взгляните на мою спину. Невесть кто что-то на меня уронил.

Поглядели братья и говорят:

– Слушай, брат. Никак это слезы нашей сестрицы меньшой?

Взглянули они наверх и увидали ее. Оттащили прочь колючие ветки, спустили ее на землю, а потом намочили рисовых хлопьев, смешали их с патокой и дали ей съесть, да еще рис вариться поставили.

Съела она рисовых хлопьев и стала понемногу в себя приходить, даже заговорила; а поначалу она и говорить не могла. Дали они ей еще немного поесть, а как поела, уложили ее отдохнуть.

Отдохнула она и все рассказала: и как она на дерево влезла, и кто колючки вокруг ствола привязал, отчего ей пришлось там остаться. И как невестки ее раньше мучили, тоже им все рассказала. Братья страх как рассердились на своих жен.

– Что за напасть, – они говорят. – Сестра у нас одна-единственная. За что они ее так мучат? Счастье, что мы тут проходили и выручили ее, а не то она здесь так бы и пропала. Жены наши не знают жалости, нечего и нам их жалеть. Придем домой, выкопаем колодец и всех их туда побросаем. Как они ее мучили, так и мы их помучим – пусть на себе все испытают. Хотелось бы знать, как им это понравится.

Все на том согласились и говорят:

– Женам нашим знать об этом не след. Если кто им что скажет, тот нам больше не брат. Мы его прочь прогоним – нам такого брата не надо. Помните, братья, менять решение не будем.

И каждый ответил:

– Верно, я не буду менять.

Поели они, сестру покормили, дали ей две иглы и посадили ее в мешок.

– Мы велим твоим невесткам нести этот мешок, – говорят они ей, – а ты их иголками хорошенько коли. Если не понесут, мы им зададим крепкую взбучку.

Так они ее научили, потом посадили в мешок, погрузили мешок на вола и пустились в путь.

Приезжают домой, мешок сняли с вола и тихонько положили. Положили его на землю, стали жен звать. Говорят им:

– Вот, женщины, несите этот мешок в дом, да осторожно. Смотрите не уроните его, а то мы вас прибьем.

И вправду, подошли жены, взяли мешок и понесли, а девушка как начнет их колоть. Втыкает иголку изо всех сил, как можно глубже. Женам впору бросить ношу и убежать, да мужья рядом идут и подгоняют:

– Несите быстрей.

Напряглись они и несут, на уколы не смотрят, а девушка все колет им руки и колет, так что кровь ручьями течет. Им уж и слез не сдержать.

Как вошли в дом, пошли расспросы: про новости, про дела, про дорогу. Мужья им все рассказали – и как далеко они были, и всякое прочее. Потом сами стали спрашивать жен. Те тоже им рассказали, как время без них проводили, что делали и все такое. Ну а как золовку мучили, ни одна не сказала. Братья и спрашивают:

– А что с сестрой нашей, маленькой? Мы ее что-то не видим. Нам бы хотелось из ее рук водицы испить.

– А она в лес ушла, – отвечают. – За дровами с подружками...

Так все они сказки рассказывали – и одна, и другая, и третья. Правды никто не сказал. Мужья им говорят:

– Это все враки, что она в лес ушла. Мы ее сами нашли – на дереве мачкунда. Чего вы нам чушь городите?

Жены враз онемели, – от страха дара речи лишились, и языки у них к горлу присохли. А как открыли мешок и выпустили сестру, они подняли крик и ревели в открытую. Братья их бранят на чем свет стоит, а женам и сказать в ответ нечего. Говорят тогда братья:

– Торговали мы в дальних краях, и случилось нам попасть в большую беду. Мы тогда дали такой обет: «Как вернемся домой, выкопаем колодец и праздник устроим, чтобы его освятить». Вот какой был обет. Верно, поэтому мы и сестру нашу нашли.

На другой день принялись копать колодец. Стали копать широко – в две сажени – и глубоко. Выкопали на три человеческих роста, а то и того глубже, дошли до мокрой земли и копать перестали.

Назначили день. «В такой вот день, – говорят, – святить будем колодец». Запасли масла и синдура, а в намеченный день позвали домов и велели им бить в барабан. Говорят братья женам:

– Сегодня оденьтесь по-праздничному. Вы все вместе в один час пойдете на благословенье к колодцу. Вот что от вас нужно.

Тут и вправду домы повели их с барабанным боем к колодцу. Как дошли до колодца, поставили женщин Рядком у края и говорят:

– Ну, теперь благословляйте.

Только они подняли руки для благословенья, а мужья как толкнут их – и сбросили каждый свою жену вниз. Потом пошли домой, а женщин там оставили. После они накрыли колодец крышкой из бревен и, сколько времени те девушку мучили, на столько же их там оставили без пищи. Ни есть, ни пить – ничего им не давали. Только когда то время прошло, их наверх вытащили.

Вот и сказке конец.