Подснежник

Завывал зимний ветер, но в домике было тепло и уютно. В домике этом укрывался цветок. Он укрылся в своей луковице под землей и снегом. Потом пошел дождь. Капли пробили снежное покрывало и застучали по цветочной луковице. Они говорили о светлом наземном мире, и вслед за ними сквозь снег пробился нежный и настойчивый солнечный луч, пригрев луковицу.

—  Кто там? Войдите! — сказал цветок.

—  Не могу! — сказал солнечный луч. — Мне никак не отворить дверь. Подожди до лета, тогда я наберу силу.

—  А когда будет лето? — спросил цветок и повторял этот вопрос всякий раз, как только новый солнечный луч пробивался под землю. Но до летней поры было еще далеко, всюду лежал снег, и каждую ночь вода покрывалась ледком.

—  Как мне надоело! — сказал цветок. — Все тело ноет! Я должен потянуться, распрямиться и выйти на свободу, должен поклониться лету и пожелать ему доброго утра. Ох, какое это будет счастье!

Цветок встал, потянулся и приналег на свою оболочку, размяк­шую от теплой земли, талой воды и солнечных лучей. Он рванулся вверх, неся на зеленом стебле бледно-зеленый бутон, бережно при­крытый узкими плотными листочками, и оказался в снегу. Снег был холодный, но весь просвечивал, и пробиваться сквозь него было куда легче, а солнечные лучи были теперь совсем близко, как никогда прежде. Они звенели и пели:

—  Добро пожаловать! Добро пожаловать!

И цветок поднялся из снега навстречу светлому солнечному миру.

Лучи гладили и целовали его так нежно, что он совсем раскрылся. Он стоял, белый как снег, украшенный зелеными полосочками, сму­щенно и радостно склонив голову.

—  Прекрасный цветок! — пели солнечные лучи. — Как ты нежен и свеж! Ты первый! Ты единственный! Любимый ты наш! Ты несешь в города и селенья весть о лете, о теплом лете. Весь снег растает, улетят холодные ветры! Придет наша пора! Все зазеленеет. И у тебя появятся друзья: сирень, ракитник, а потом розы, но ты у нас первый, такой нежный, такой прозрачный!

Ему было так радостно, словно пел весь воздух, словно лучи света пронизали все его листики и стебель, и цветок стоял нежный и хруп­кий и вместе с тем сильный в своей юной красе. Он красовался в бело-зеленом наряде и славил лето. Но до лета было все еще далеко, тучи закрыли солнце, и подул резкий холодный ветер.

—  Рановато ты явился! — сказали Непогода и Ветер. — Мы еще покажем тебе нашу силушку! Еще нас узнаешь! Сидел бы лучше дома и не выскакивал на улицу щеголять нарядами. Не пришла еще твоя пора!

И опять пришли холода. Потянулись хмурые дни без единого солнечного луча. Погода стояла такая, что маленькому, слабому цветку в пору было промерзнуть насквозь. Но он и сам не знал, какой он сильный: ему прибавляла сил жизнерадостность и надежда в то, что лето все равно будет. Он хранил ему верность, а солнечные лучи подтверждали, что стоит ждать. И так стоял цветок, исполненный любви, веры и надежды, в белом наряде на белом снегу, склоняя голову, когда густо падали снежные хлопья и дули ледяные ветры.

—  Ты сломаешься, — говорили они. — Замерзнешь, засохнешь! Что ты здесь искал? Зачем поверил солнечному лучу? Он обманул тебя. И поделом тебе, безумец. Эх, ты, вестник лета!

—  Безумец! — повторил цветок, когда настало морозное утро.

—  Вестник лета! — обрадовались дети, которые выбежали в сад. — Полюбуйтесь, какой он славный, какой красивый, самый первый, единственный!

И от этих слов цветку сделалось так хорошо, как от теплых сол­нечных лучей. На радостях цветок даже не заметил, что его сорвали. Он лежал в детской руке, и детские губы целовали его, он очутился в теплой комнате, на него смотрели добрые глаза, его поставили в воду, такую бодрящую, такую живительную, что цветку почудилось, будто вдруг пришло лето.

У хозяйской дочери, которая недавно конфирмовалась, был лю­безный дружок-подмастерье, который тоже недавно конфирмовался.

—  Закружу-ка я ему голову! — сказала она; затем, взяв нежный цветок, вложила его в надушенный листок бумаги, на котором были написаны стихи, стихи о цветочке. Они начинались словами: «Под­снежник говорит: «Настало лето вновь!» — и кончались этими же словами, а внизу была еще такая приписка: «А я тебе скажу, что к нам пришла любовь!»

Хорошенькая барышня тоже обещала тепло и солнце. Об этом было написано в стихах, которые затем были посланы вместе с цвет­ком по почте. Цвету показалось, что он опять вернулся в луковицу, так сделалось вокруг темно. И подснежник отправился в путешествие: он ехал в почтовом мешке, со всех сторон на него жали и давили, и это не доставляло ему никакого удовольствия. Но всему когда-ни­будь приходит конец. Закончилось и путешествие. Любезный друг распечатал и прочел письмо, да так обрадовался, что поцеловал цве­точек; потом цветок вместе со стихами был положен в шкатулку, где лежало много красивых писем, только все они были без цветов, он был первым и единственным, как его называли солнечные лучи, и было приятно думать об этом.

А уж думать об этом он мог предостаточно, подснежник думал все лето и всю долгую зиму, а когда опять наступало лето, он попался на глаза молодому человеку. На сей раз молодой человек нисколько ему не обрадовался: он схватил письмо и так швырнул стихи, что цветок упал на пол. Правда, цветок высох и сплющился, но из этого вовсе не следовало, что его надо было бросать на пол. Тем не менее здесь было лучше, чем в огне, где пылали стихи и письма. Что же случилось? Да лишь то, что нередко случается.

Ранней весной подснежник оказался обманщиком, возвестив о лете, но это была невинная шутка. Девушка оказалась тоже обман­щицей, возвестив о любви, и это была уже злая шутка. А когда и в самом деле пришло лето, она выбрала себе другого.

Утром солнечный луч осветил маленький сплющенный подснеж­ник, который, казалось, был нарисован на полу. Служанка, подме­тавшая пол, подняла его и положила в одну из книг, так как ей показалось, что он выпал оттуда, когда она обметала пыль. И цветок снова очутился среди стихов, среди стихов напечатанных, а они куда благороднее, чем рукописные, и уж, по крайней мере, стоят они дороже.

Годы шли. Книга стояла на полке; затем ее взяли, раскрыли и прочли. Это была хорошая книга: стихи и песни датского поэта Амброзиуса Стуба, они стоили того, чтобы с ними ознакомились. И чело­век, читавший книгу, перевернул страницу.

— Ах, — сказал он, — здесь подснежник, самый первый и безрас­судный цветок! Мне кажется, его положили сюда неспроста! Бедный Амброзиус Стуб! Он сам был как слишком ранний подснежник, и поэтому на его долю выпали злые ветры, снег и холод. Он странство­вал по родному острову Фюн от одного помещичьего дома к другому, словно подснежник в стакане с водой, словно цветок в любовном письме, и никто не принимал всерьез самого безрассудного, наивного, чудаковатого, и притом самого первого, единственного, вечно юного датского поэта. Да, маленький подснежник, оставайся здесь как на­поминание, тебя сюда вложили неспроста!

И подснежник опять оказался в книге. Ему было приятно созна­вать, что лежит он в прекрасной книге песен неспроста и что юноша, воспевший его, был тоже безрассуден и тоже бросал вызов зиме. Цветок понял это все на свой лад, как и мы склонны все понимать на свой лад.

Вот и конец сказке о маленьком безрассудном подснежнике.

Библиотека зарубежных сказок в 9 т. Т. 1: Для детей: Пер. с дат./ Ханс Кристиан Андерсен; Сост. Г. Н. Василевич; Худож. М. Василец. — Мн.: Мал. пред. "Фридригер", 1993. — 304 с.: ил.

Похожие сказки: