Сказка «Перо и чернильница»

Перо и чернильница

Однажды кто-то сказал, глядя на чернильницу, стоявшую на пись­менном столе в кабинете поэта: «Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то же выйдет из нее на этот раз?.. Да, действительно, удивительно!»

—  Именно! Это-то и непостижимо! Я сама всегда это говорила! — обратилась чернильница к гусиному перу и другим предметам на столе, которые могли ее слышать. — Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уме­стится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевоз­можные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы! Я и сама не возьму в толк — я ведь совсем не знаю природы, — как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!

—  Правильно! — сказало гусиное перо. — Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать на бумаге то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а пола­гаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!

—  Вы слишком неопытны! — возразила чернильница. — Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало — и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!

—  Чернильная бочка! — сказало перо.

Поздно вечером вернулся домой поэт; он пришел с концерта скри­пача-виртуоза и весь был еще под впечатлением его прекрасной игры. В скрипке, казалось, был неисчерпаемый источник звуков: то как будто катились звеня, словно жемчужины, капли воды, то щебетали птички, то ревела буря в сосновом бору. Поэту казалось, что он слышит плач собственного сердца, выливавшийся в мелодии, похо­жей на гармоничный женский голос. Звучали, казалось, не только струны скрипки, но и все ее составные части. Удивительно, необычай­но! Трудна была задача скрипача, и все же искусство его выглядело игрою, смычок словно сам порхал по струнам; всякий, казалось, мог сделать то же самое. Скрипка пела сама, смычок играл сам, вся суть как будто была в них, о мастере же, управлявшем ими, вложившем в них жизнь и душу, попросту забывали. Забывали все, но не забывал о нем поэт и написал вот что:

«Как безрассудно было бы со стороны смычка и скрипки кичиться своим искусством. А как часто делаем это мы, люди — поэты, худож­ники, ученые, изобретатели, полководцы! Мы кичимся, а ведь все мы — только инструменты в руках создателя. Ему одному честь и хвала! А нам гордиться нечем!»

Так вот что написал поэт и озаглавил свою притчу «Мастер и инструменты».

—  Что, дождались, сударыня? — сказало перо чернильнице, когда они остались одни. — Слышали, как он прочел вслух то, что я напи­сало?

—  То есть то, что вы извлекли из меня! — сказала чернильница.— Вы вполне заслужили этот щелчок своей спесью! И вы даже не пони­маете, что над вами посмеялись! Я дала вам этот щелчок из собствен­ного нутра. Уж позвольте мне узнать свою собственную сатиру!

—  Чернильная душа! — сказало перо.

—  Гусь лапчатый! — ответила чернильница.

И каждый решил, что ответил хорошо, а сознавать это приятно; с таким сознанием можно спать спокойно, они и заснули. Но поэту не спалось; мысли волновали его, как звуки скрипки, катились жемчу­жинами, шумели, как буря в лесу, и он слышал в них голос собствен­ного сердца, чувствовал дыхание Великого мастера...

Одному ему честь и хвала!

Библиотека зарубежных сказок в 9 т. Т. 1: Для детей: Пер. с дат./ Ханс Кристиан Андерсен; Сост. Г. Н. Василевич; Худож. М. Василец. — Мн.: Мал. пред. "Фридригер", 1993. — 304 с.: ил.